"Александр Говоров. Жизнь и дела Василия Киприанова, царского библиотекариуса (Исторический роман) " - читать интересную книгу автора

рассматривал на свет гладкость плашки. Наклонился к Саттерупу:
- Ежели слушать на Торжке все байки, ума можно решиться. А ходят
такие слухи, за которые прямо хватать - да в застенок, в Преображенский
приказ!
Пленный швед согласно кивал головой, развязывая кисет с табачком.
Хотя известно, что толковать с ним бесполезно, - за пятнадцать лет в плену
он не выучил ни одного путного русского слова.
- А правду сказать - есть, есть у нас ради чего приехать
обер-фискалу. - Отец раскурил с Саттерупом по трубочке. - Взять того же
Кикина, бывшего царского клеврета, который ныне у нас обретается. Или
Аврама Лопухина, брата отставленной царицы... Вся Москва скажет - они-то
царевича на непослушание и подбивали, с отцом стравливали, прости господь!
И ныне, как узнали, что царь Петр Алексеевич соборовался, так и понеслись!
Заметив, что сын внимательно слушает его откровения, Киприанов
погрозил ему пальцем и вынул карманные часы-луковицу:
- Шабаш, братцы! Пошли-ка, возьмемся за ложки-плошки, поварешки!
А на другой день Бяша, то есть Василий-младший, сын Киприанов, воочию
столкнулся с этим самым страшным обер-фискалом, которому суждено будет
сыграть такую решительную роль в его, Васильевой, судьбе.
Был сочельник. С утра Москва кипела, готовясь к празднику. Хватали
все что попало, на прилавки шли, как на турецкую крепость, особенно
приезжие. Каждому хотелось привезти домой московский гостинец.
Отец приказал:
- Ступай-ка, Васка, в школу к Леонтию Филипповичу. Отнеси ему
напечатанные листы учебника, пусть читает, правит. Хоть и грех работать в
праздник, но бездельничать еще больший грех - так ведь Леонтий Филиппович
говаривает?
Леонтий Филиппович - это Магницкий, учитель Навигацкой школы. Он отца
когда-то, молодого, выучил и к типографскому делу приспособил, он и Бяшу в
школе учил до прошлого года.
Бяша пристроился в сани к попутному мужичку. Снег визжал под
полозьями, лошади фыркали, сметая хвостами снежную изморозь. По
закаленевшей бревенчатой мостовой перестук копыт напоминал барабанную
дробь.
- Позволь, позволь! - покрикивал мужичок.
Куда там! Сани еле пробирались по запруженным улицам. Бяша соскочил -
ноги коченели, пешком все-таки согреваешься, сапогами топаешь.
Никольская, Сретенка - сплошная толкучка, крик, божба, целое воинство
лотошников. Двери всех церквей распахнуты, теплятся огоньки лампад. Нищие
гнусавят наперебой, показывают увечья, сморкаются прямо под ноги, поневоле
отдашь полушку.
У Бяши была способность на ходу забывать обо всем, погружаясь в свои
мысли. Не заметил, как и выбежал из-под арки приземистых Сретенских ворот,
помчался бодрее с папкою под мышкой, похлопывал рукавицами, размышлял. Что
есть фискалы и зачем они просвещенному государству необходимы?
Бяша видел указ 1711 года; там правительствующему Сенату
предписывалось: учинить фискалов по всяким делам, а как быть им - то
пришлется известие. Отец бы тут по своей привычке поворчал: у нас-де, на
Руси, все так и делается тяп да ляп, а как быть дальше-то пришлется
известие.