"Александр Говоров. Санктпетербургские кунсткамеры, или Семь светлых ночей 1726 года (Исторический роман) " - читать интересную книгу автора

мысли. Но в кураторском высоком кабинете было, как всегда, сумрачно и тихо,
размеренно шли гамбургские напольные часы.
После же кончины любимого супруга, поосмотревшись да пообвыкнув,
самодержица Екатерина Алексеевна взялась за розыск своих близких. И стали
прибывать в столицу Скавронские, еше их называют Сковородскими, и
Веселевские, и Дуклясы. Каждая вновь являющаяся фамилия претендовала на
дворец, и на кошт, и на рабов, а говорят, уж и патенты им заготовлялись на
титулы графов или герцогов.
Вот теперь явились Фендриковы или Гендриковы, сами они точно не
знали, как их фамилия пишется. Герольдмейстерские доки смогли точно
установить только одно - новоявленная принцесса, по имени Христина, есть
доподлинная сестра государыни. Спрашивают ее, однако:
- Скажи, ваше сиятельство, как мужа твоего звали, кто он был?
Подумав, она отвечает:
- Фендрик.
- Так ведь это слово немецкое, и означает оно - прапорщик. Это,
видимо, его звание. А ты скажи уж нам, ваше сиятельство, каково было его
христианское имя?
Но на это ответить она не умеет.
- Так, может, его звали Генрих?
- Точно так, - отвечает, - Гендрик.
- Так как же все-таки - Фендрик или Гендрик? На это она опять
пожимает плечами.
- А как вы в семье-то его звали?
- Никак, - удивляется она. - А зачем было его звать? Мужик и он и
есть мужик. Ежели надо позвать, так и звали - мужик!
Сама Христина на границе Лифляндии имела корчму, сиречь постоялый
двор, немалые имела дивиденды. Однако, получив призыв сестры-царицы брать
детей и ехать в Санктпетербург, она нарядила всю свою семью в невообразимые
лохмотья.
- Матушка! - сказал ей рижский губернатор, обозревая перед посадкой в
императорские кареты. - В таком виде ехать невозможно. Вот изволь видеть -
мы заготовили тебе платье-роброн, серебряной парчи ушло четырнадцать
фунтов, вот сыновьям твоим шитые кафтаны от лучших ревельских портных...
Переодевшись после долгих уговоров, Христина лохмотья тщательно
собрала и в узелок завязала, и всюду
с собой носила, под подушку клала. Пока однажды узелок от ветхости не
лопнул, и из него дождем посыпались и алмазы, и жемчужины, и монеты
золотые...
- Хо-хо-хо! - смеялись слушатели, хотя не без некоторого почтения.
Еще бы! Вот что значит господин его величество случай! Наливали
герольдмейстерскому канцеляристу еще рюмочку и просили: - Ну, еще
чего-нибудь!
И Шумахеров приятель продолжал.
В Ревеле при посадке на санктпетербургский корабль требовалось
заполнить шкиперский журнал.
- Как, ваше сиятельство, твоих принцев-то звать?
- А зачем вам? - насторожилась Христина. Ей памятны были порядки при
шведах - тогда раз имя в реестр впишут, считай, что забрит в драгуны.
- Ну, вот видишь, ваше сиятельство, порядок такой...