"Александр Говоров. Последние Каролинги " - читать интересную книгу автора

молча косились на его роскошную столу. Гугон попробовал тетиву и убедился,
что она поет. Затем, послюнив палец, определил ветер и, выбрав стрелу,
распрямил ее оперение. Поставил ступни на одну линию с мишенью, и стрела
запела, расщепляя лозу. Ратники разразились хвалебным криком.
Гугон пришел в хорошее настроение. Еще бы - в молодости он сам был
стрелком у императора Людовика! Велел раздать всем по денарию и милостиво
коснулся плеча Винифрида.
- У него горе, - пожаловались за Винифрида товарищи, - какой-то сеньор
из Самура забрал всю их деревню в крепостные.
Канцлер промолчал. Вот он, корень зла! Сеньоры, мало того что правдами
и неправдами расхватывают земли и людей, - они добиваются себе иммунитетных
грамот, и тогда поди призови их людей! Кивнул сотнику на Винифрида:
- Пусть и он стрельнет.
Получив лук, Винифрид встрепенулся. Сдвинул со лба непослушную прядь.
Целиться не стал, зато трижды дунул на стрелу, чтобы не помешали ведьмины
чары. Выстрелил - лоза оказалась рассеченной. Ратники ахали.
- Подай прошение, - хмуро сказал канцлер. - Я награжу тебя землей.
Слуга доложил, что военачальники собрались в крипте. Прибыл и Гоццелин,
архиепископ Парижский.
- Его святость архиепископ! - раздраженно поправил канцлер. - Учишь,
учишь, а толку никакого!
Крипта - нижний этаж древнего дворца, в котором сводчатые столбы
напоминали ладони, подпирающие массивную толщу. Своды гранитным одеялом
глушили шаги и речь.
Нотарий Фульк зачитал ответы герцогов и графов. Тот не мог явиться - не
убран урожай, другой женил сына, третий жаловался на болезнь. При этом все
ссылались на королевские грамоты минувших времен, по которым они не больше
двух раз в году обязаны являться с войском, а это уже третий вызов...
- Вот они, сильные, за которых ты ратуешь! - вспылил Гугон, тряся
герцогскими письмами перед лицом архиепископа Парижского. - А если норманны
и три, и пять, и десять раз нападут?
Архиепископ Гоццелин, старичок веселый и очень дряхлый, молча жевал
сласти, доставая их из парчового мешочка на груди.
Начальник ополчения доложил, что ратников собрано всего пятьсот
человек. Прочих призвать не удалось - за них как за вассалов сеньоры
предъявили иммунитет.
- Придумали словечко новое - вассал! - сердился канцлер. - И откуда
взялось? "Вассал моего вассала, - передразнил он кого-то, кто говорит
скрипучим, надменным голосом, - не есть мой вассал"!.. Все эти твои
возлюбленные Конрады Черные и иже с ними, - снова напал он на Гоццелина, -
растаскивают государство!
Архиепископ Гоццелин в кресле разогнулся, насколько позволял ему горб,
и ответил неожиданно бодрым и звучным голосом:
- Они тебя не слушаются, потому что ты для них поп, и только. Доверь
командование кому-нибудь из них, и ты увидишь...
Канцлер в гневе замахал руками:
- Это кому же? Не Кривому ли Локтю, этому тайному разбойнику? А может
быть, скажешь, Эду, бастарду, который разбойник явный?
- А хоть бы и Эду. - Гоццелин отправил в беззубый рот очередную порцию
миндаля. - Стареешь, Гугон, ей-богу, стареешь!