"Александр Говоров. Санктпетербургские кунсткамеры " - читать интересную книгу автора

камень-монстр с двухсотлетней биографией и как он надеялся вручить его самой
великой Семирамиде...
Академики кивали с большим сочувствием, некоторые молчали, не зная, что
сказать, только Эйлер откровенно смеялся в лицо величавому графу.
Громоздкий Бильфингер, пригладив растрепавшиеся на сквозняке волосы -
парика он принципиально не носил, - повернулся в сторону Шумахера.
- Сознайтесь, уважаемый, это ваш новый трюк?
Шумахер встал, во гневе уронил соусницу на бархатные панталоны, пытался
урезонить Бильфингера. Голоса его не было слышно, потому что академики,
забыв о сладком, вовсю спорили о философском камне.
Бильфингер был куда громогласнее, ведь он, как бывший кузнец, голосом
своим лупил словно кувалдой.
- А разве не вы, уважаемый Шумахер, в тысяча семьсот двадцать первом
году закупили перпетуум мобиле, вечный, знаете ли, двигатель? А уж не вас ли
хотел за это покойный император сечь кнутом на базарной площади?
Академики всплескивали руками, ужасались, хохотали - все-таки в этой
одуряющей невской скуке были и развлечения. А Бильфингер встал напротив
Шумахера, хотя соседи и тянули его за полы. Волосы его развевались, усы
топорщились, глаза сверкали - недаром находили в нем сходство с царем
Петром.
- Но государь простил вас, - он тыкал пальцем в напряженное лицо
библиотекариуса. - Простил, на беду российской науке. А теперь вы
философским этим камнем государыне хотите ум заморочить?
Тут уже и Рафалович вскочил, распалялся, ища на боку воображаемую
шпагу.
- А что, коллеги, - сказал раздумчиво старший из братьев Бернулли, -
этот философский камень, ведь в нем что-то есть! Вы все ученейшие люди,
реалисты, практики науки, но кто из вас осмелится отрицать иррациональное?
Кто возьмется объяснить тайну привидений или, скажем, предчувствий, вещих
снов? Может быть, в этом все-таки что-то есть?
Разговор принял спокойное направление, спорящие сели. Шумахер позволил
себе расслабиться, выпрямил под столом ноги и на что-то странное наткнулся.
Он приподнял парчовую скатерть. Там, в тесноте академических тощих ног,
пробирался карлик Нулишка, всем известный монстр. Как живой экспонат
постоянно обитал он в Кунсткамере и получал там паек.
- Куда это он, плут?
Карлик добрался до ног графа Рафаловича, выглянул из-под скатерти и,
удостоверившись, что это именно граф, что-то ему передал или сообщил.
"Вот дела! - подумал Шумахер. - Не успел этот цесарский граф и недели
пробыть в Санктпитербурге, а у него уж тайные связи!"

5

- Искупаться бы! - тосковал Максюта, он же корпорал Максим Тузов,
унтер-офицер градского баталиона. Жара не спадала, суконный мундир жег
измученное тело.
Но принцы не возвращались, и вся челядь, нужная и ненужная, не смела
расходиться.
Ждал и Шумахер, от нечего делать перебирал счета и накладные. Дай бог,
чтобы государыня, обрадовавшись вновь обретенным родичам своим, пожаловала