"Богумил Грабал. Рассказы из пивной" - читать интересную книгу автора

пожалуй, покурю на балконе. И он вышел в ночь, с жадностью сунул в рот
сигарету, дрожащей рукой чиркнул спичкой, но как только он в первый раз
вдохнул долгожданный никотиновый дым, раздался выстрел и Веберн рухнул как
подкошенный, и когда пришли его родные, они нашли мертвого Веберна; его
первая затяжка стала его последним вздохом, дорого же он за нее заплатил!
Какой-то солдат из патруля выстрелил, потому что было запрещено зажигать
огни, и убил Веберна... Но на этом, господа, мистическая цепь событий не
кончается. Этот солдат потом просто места себе не находил от того, что по
ошибке застрелил Веберна, так что, вернувшись в Америку, даже угодил в
лечебницу, этот Веберн ранил его настолько, что он три года провел в
психушке, а на пятый год после того, как убил Веберна, он покончил с
собой... А пана Марыско эта история так проняла, что он потом говорил, когда
мы уже собирались домой, он говорил... Не надо было рассказывать мне это про
Веберна... говорил пан Марыско, который раньше все ругался, мол, кто только
этого Веберна станет играть, а пан Руис на это ответил, что лично он Веберна
любит и с удовольствием его исполняет, и его поддержал пан Гампл, художник,
заявив, что он ценит Веберна именно за то, что совершенно его не понимает...
И вот я сидел в "Золотом тигре", разглядывал посетителей - о да, это вам не
просто треп, не какая-нибудь там пьяная болтовня; эта шумная пивная - словно
маленький университет, где под воздействием пива люди рассказывают друг
другу истории и повествуют о событиях, которые ранят душу, а над их головами
клубится табачный дым, принимающий очертания огромного вопросительного
знака: ну, не абсурдна ли и не удивительна ли человеческая жизнь?.. Я
молчал. Рыжик с зелеными концентрическими кругами, зеленая точка в центре
рыжей шляпки рыжика, этот омфалос, пуп земли, сквозь который можно
проникнуть в самое чрево праматери Евы... и вот, погруженный в задумчивость
посреди беседы, которой я не слышал, я вернулся назад, в свое детство, когда
я впервые попал в пивную, которая меня так очаровала, что стала моей
судьбой. Папаша, управляющий пивоваренным заводом, бывало, брал меня с
собой, когда на мотоцикле фирмы "Лаурин и Клемент" объезжал кабачки, куда
его завод поставлял пиво; мы ездили по городкам и весям, и я помню, что
каждый такой кабачок казался мне утром и днем каким-то заброшенным,
грустным, там почти не было посетителей, обычно в полумраке лишь тускло
поблескивал кран, из которого наливают пиво, папаша на кухне высчитывал
налоги, а я сидел в зале, где почти всегда было холодно, но пил, конечно,
лимонад, один стакан за другим, тот восхитительный желтый или красный
лимонад, который пенился и шипел, в полутьме с трудом можно было различить
нескольких завсегдатаев, их присутствие выдавало только то, что иногда они
поднимали пивные кружки или опрокидывали рюмочку чего-нибудь покрепче,
некоторые курили, поэтому в темноте иногда вспыхивала спичка - и я в этих
заведениях бывал счастлив. Иногда меня звали на кухню, там обычно сидела
хозяйка, и все они казались мне страшно усталыми, эти хозяйки с трудом
ходили, хватаясь за мебель, а со стула вставали так, как будто страдали
ревматизмом; на кухне мне наливали супа, давали гуляша, и я опять-таки пил
лимонад, желтый и красный, стакан за стаканом, сколько влезет, в то время
как перед папашей на столе ослепительно белели бумаги, а от его пальцев к
потолку поднимался синий дым папирос - египетских, за другими он меня
никогда не посылал, папаша говорил тихим, вкрадчивым, но настойчивым
голосом, хозяин молча слушал его советы, а я не понимал, о чем речь, как
будто говорили не по-нашему, я знал лишь, что у хозяина всегда было что-то