"Богумил Грабал. Жизнь без смокинга" - читать интересную книгу автора

слезать с сиденья, но еще и по вечерам он непременно возвращался мысленно к
этому переживанию, к этой роскоши, которую мы себе позволяли, к тому, что
эти поездки погружали нас в эротические сны, которые продолжались двадцать
пять минут пути наверх и столько же - вниз, и всего за каких-то шесть крон
в один конец. Ян Сметана, когда мы этак вот катались туда-сюда лишь ради
этой эротики, когда спускающиеся и возносящиеся к небу девушки приближались
к нам и тут же опять удалялись, так что ни одной не удавалось миновать нас,
уклониться от наших похотливых глаз, от наших взглядов, точно мы шагали по
проспекту, где взоры идут навстречу один другому, а потом обратно... так
вот, Ян Сметана во время одной из последних поездок сказал мне, что то, что
мы переживаем, это Рене Магритт, одна из его картин, когда с неба дождем
сыплются кавалеры в котелках и строгих костюмах... Он по секрету поведал
мне, что ему приснился сон, как будто он стоял внизу у подножия Груни и
никто не поднимался по канатной дороге наверх и не ехал вниз, только
непрестанно двигались пустые кресла подъемника, и тут его взору предстало
шестьдесят Рене Магриттов, и они один за другим принялись усаживаться и
уезжать вверх, а Ян Сметана, когда первый Рене Магритт уже устремился вниз,
как раз тогда, когда первый Рене Магритт миновал последнего Рене Магритта,
когда кружила вся эта вереница, захотел создать картину в честь Рене
Магритта... И мне, которому теперь, чтобы уснуть, приходится принимать
снотворное, и все равно я не сплю, и под утро мне являются картины, которых
я пугаюсь, но, даже пугаясь, согласно киваю им, потому что ничего другого
мне не остается, мне сегодня опять примерещилась та дорога на Грунь и
приснились вариации сна Яна Сметаны, я видел, что никто не едет по ней ни
вверх, ни вниз и канатная дорога лишь попусту громыхает и дребезжит, видел,
как цифры на спинках кресел поднимаются вверх и при этом убывают... и в этот
момент я заметил на самом верху Гете, а внизу, где стоял я сам, был второй
Гете, в том же возрасте и так же одетый, и тут оба, подав друг другу знак,
сели - одновременно вверху и внизу - в кресла, и я наблюдал, как оба они
сближаются, еще немного, и они смогут обменяться рукопожатием... однако
потом я увидел, что они разъезжаются, как это и в самом деле случилось с
Гете, когда он направлялся в Италию, а навстречу ехала его же карета,
возвращавшаяся назад, так что Гете встретился с самим собой и об этой
странной встрече оставил запись...
И в этот предрассветный миг я осознал, что буду еще раз вознагражден за
свою бессонницу, за пот, за страх от того, что, хотя мои веки плотно
сомкнуты, но глаза под ними открыты, точно цветок папоротника, они
распахнуты и зрячи... И я еще раз увидел обезлюдевшую канатную дорогу на
Груни, механизм которой работал, все колесики вращались, пустые кресла
поднимались наверх и опять спускались вниз, и в направлении наверх их номера
уменьшались, а вниз - увеличивались, я же в том сне стоял внизу и сажал на
каждое из кресел самого себя, начиная с детства, первым был малыш в красной
курточке с черной шапочкой на голове, потом мальчик в матроске, а потом
школьник в выходном костюме.... и все эти этапы моей шестидесятилетней жизни
я сажал на возносящиеся к небесам кресла с номерами, которые при подъеме все
уменьшались, и когда там, наверху, соскочил с сиденья малыш в красной
курточке с позолоченными пуговицами и в черной шапочке, украшенной
петушиными перьями, он подал мне знак... и вот я, облысевший старик с
простодушной улыбкой, тоже вскочил в кресло, взглянул наверх и увидел спины
шестидесяти мужчин, как будто восходивших на небеса по лестнице Якова, я