"Стефан Грабински. По касательной " - читать интересную книгу автора

Куда его занесет на этом пути, он не знал - все зависит от того, какие
точки угодят на касательную. Но Вжецкий чувствовал, что его вот-вот вывернет
из орбиты, подтверждением тому служили два странных происшествия,
ознаменовавших начало его прогулки. Темная сила полегоньку вытесняла его из
привычного круга и толкала прямо перед собой. Куда - он пока что сообразить
не мог. Конец касательной терялся в непроглядных далях перспективы. Или...
или он ошибается, морочит себе голову? Может, выгиб его кривой просто так,
случайно подошел к непредсказуемой касательной почти вплотную? Он решил
запастись терпением и ждать.
Покинув скамейку, Вжецкий двинулся по направлению к выставке. Дорогой
подчищал последние выводы.
Уточним факты. Связывает их не только общность по существу, можно
сказать, идейная, но и побочные обстоятельства, наводящие на размышления.
Вырисовывается двойная линия связи. Зачем Бжегота уговаривал меня посетить
выставку? Видимо, затем, чтобы направить на улицу, где мне предстояла
встреча с незнакомцами, рассуждавшими об американской дуэли. Избери я другую
дорогу, встреча бы не состоялась. Разумеется! Да, но к галерее можно пройти
и через площадь Согласия. Нельзя! Тогда приходится делать слишком большой
крюк. Нет, не случайно меня свернуло в эту именно сторону. Оттуда это была
единственная дорога. Значит, Бжегота прямо-таки толкнул меня в объятия двух
болтливых типов. Хорошо. Только с какого боку меня все это касается? Куда
меня тащит? Спокойствие, прежде всего спокойствие. Дело выяснится.
Вжецкий ускорил шаги. Напряженное до взвинченности ожидание сжимало его
как в тисках. Чей-то хриплый голос прервал дальнейший ход его размышлений:
по тротуару брел, пошатываясь, пьяный мастеровой. Вжецкий хотел его обойти,
но не успел - распухшая физиономия чуть ли не уткнулась в него, обдав
тошнотным перегарным смрадом. Пьянчуга вытаращил на него налитые кровью
глаза и рассматривал с бессмысленной хмельной задумчивостью. Вдруг во
взгляде его мелькнуло выражение смертельного ужаса, он отшатнулся и
залепетал почти протрезвевшим голосом:
- Валек! Господи оборони! На кой ляд ты сюда явился? Людей среди бела
дня пугать? Сгинь!
- Попрошу без глупостей! Пропустите меня, не то я позову полицию! Ну!
Кому говорят! Услышав человеческий голос, мастеровой очухался окончательно.
- Ладно, господин хороший, сердиться нечего. Правду говорю, нечего. Мне
помстилось. С пьяных глаз, не иначе, воскресенье нынче, вот и залил лишку за
воротник. Но уж больно ты, господин хороший, на Валека машешь, капля в
каплю, разве что собой поглаже да одежа чистая. Кореш мой, тот всю жизнь в
рванье проходил. А в лице большая сходственность будет, такой же был у
бедолаги видок, как сняли его с крюка. Удавился, бестия, с голодухи.
Вжецкому стало не по себе. Он хотел было свернуть в соседний проход
между домами, но мастеровой, нацелившийся туда же, стал его упрашивать с
пьяной настойчивостью:
- Нет уж, господин хороший, ты за мной в тот двор не ходи. А то мне
боязно будет, будто смерть за мной тащится по пятам. Давай разойдемся
по-доброму. Вон - туда тебе вольный путь... - И он пропустил его в узкий
проулок, расположенный несколькими шагами дальше. Чтобы отвязаться от него,
Вжецкий уступил. Мастеровой тут же нырнул в темную подворотню.
- Пошлепал по своему эллипсу дальше, -машинально прокомментировал
Вжецкий. - Вернулся на свою орбиту. Для него наша встреча всего лишь