"Хезер Грэм. Золотой плен " - читать интересную книгу автора

когда она увидела, что его лицо повернуто к ней, глаза открыты и рука
сжимает ее запястье и поясницу. Крик перешел в захлебывающийся визг от боли
и унижения, когда его рука переместилась мягко, но властно ниже, на
подушечки ягодиц. Слезы помимо ее воли заволокли глаза. Лучше бы она
получила еще один удар, чем терпеть такое унижение. Он обращался с ней, как
с беспокойным ребенком.
Ее разум протестовал против такого поворота, но Олаф остановился. Она
обнаружила, что снова придавлена его телом, и взглянула на него с грозным
выражением на лице и дрожащими помимо воли губами.
Он устало заговорил:
- Слушай, ты, у меня нет еще сил идти. Если ты повторишь то, что
сделала, я просто сломаю тебе ногу. Твои кости легко поддадутся. Я смогу
это сделать одной рукой, не очень напрягаясь.
Он смотрел на нее долго, прежде чем вернулся в прежнее положение и
опустил голову на ее плечи и грудь.
Слезы катились по ее щекам, и она заметила грустно, что рассвет еще не
наступил. Она лежала неподвижно, молча страдая пока усталость не сломила
ее, и она забылась в освободительном мраке беспокойного сна.
Олаф видел великолепное здание. Это была главная зала Вальхаллы,
окутанная дымкой, как и полагается зале, где собираются боги. Она была
сверкающей, как и подобает такому месту. Сверкающие чаши были
инкрустированы драгоценными камнями, воины и их дамы одеты в шелка, они
смеялись и пировали, и мужчины подносили большие рога с вином к своим
губам. Но Олаф не остановился выпить со своими сородичами. Он заспешил
через залу, пытаясь сквозь дымку, которой был окутан, отыскать открытую
дверь. Гренилде... Она должна ожидать его. И она была там, со сверкающими
глазами цвета неба. Ее руки, устремленные навстречу, обняли его.
Он взял ее со страстью, которую она пробуждала в нем, вспоминая
чудесное время на земле. Это была не дикая красота телесной любви, а покой
и нежность душ. Только объятия... касания...
В туманных сумерках между сном и явью царило спокойствие. Он
улыбнулся, касаясь ее, легко двигаясь, чувствуя ее волосы, ласкающие его
щеку, теплоту ее гибкого извивающегося тела.
Провел пальцами по ее щеке, достиг мягкой колонны ее шеи, сладостно
ощутил упругость и тяжесть ее груди своими ладонями. Она зашевелилась и,
слегка постанывая и вздыхая, придвинулась поближе к нему.
Его глаза открылись, и боль пронзила их от ослепительного света яркого
солнца. Невыносимая мука ворвалась в его душу, когда он очнулся ото сна.
Олаф взглянул, стиснув зубы, на женщину, которую держал, на волосы, которые
щекотали его подбородок - они были не золотистыми, как солнце, а черными,
как ночь. Длинные гибкие конечности, оплетавшие его тело, были не такими,
как у Гренилде, другим было и утонченное лицо, казавшееся нежным и невинным
во сне. Он проучил эту ирландскую сучку, которая так мечтала отрезать его
гениталии и разорвать их на куски.
Девушка сладко вздохнула, как будто ей было удобно и крепче прижалась
к нему, ее грудь уперлась ему в ладони. Она прижалась к его плечу, как
ласковая кошечка, и он понял, горько усмехнувшись, что ей снилось что-то
свое.
Эрин снилось не то, что Олафу. Она возвращалась из приятных сумерек
сна, медленно пробуждаясь. Это был инстинкт, которому она подчинялась. Она