"Даниил Гранин. Месяц вверх ногами" - читать интересную книгу автора

попугайчиками, раскрашенными с неистощимой выдумкой. Палитра
природы поражала любое воображение. Бесчисленные, самые,
казалось бы, невероятные сочетания цветов отличались
безукоризненным вкусом.
Почему-то природа никогда не бывает безвкусной в подборе
красок. Из тысяч попугаев - какаду, лори, какапо и еще бог
знает скольких видов - мы не нашли ни одного, которого можно
было бы высмеять: "разодет как попугай". Ничего не повторялось,
и все было красиво.
В застекленном бассейне ныряли утконосы, бродили красавцы
лирохвосты, пробегали безобидные и поэтому страшные на вид
огромные ящерицы - игуаны, ползли австралийские черепахи,
толкались неповоротливые вомбаты... И среди всего этого
доброго, забавного племени Джон был как пастырь, как Ной на
своем ковчеге.
Притомясь, мы уселись в тени на скамейку, закурили. -
Послушай,- сказал Джон. Сверху раздался звук колокола. Чистый и
звонкий. Ему откликнулся другой, потом третий. В вышине
перезванивались колокола. Частые удары неслись с вершин
эвкалиптов, как будто на зеленых колокольнях невидимые звонари
вызванивали торжественное и радостное. Что-то мне это
напоминало, как будто со мной уже было такое.
- Это такая птица, - говорит Джон, - птица-колокол.
Па-анпан-панелла, - пропел он, подражая.
Кукабарра с ее смехом не так удивила меня, как этот
колокол. Чего только не изготавливает природа в своих
мастерских! Я позавидовал Джону, его близости к этому миру. Мир
природы, мир птиц, цветов, животных, деревьев по-прежнему еще
выигрывал перед миром физики, миром лабораторий, машин,
приборов. Не очень правильным было это противопоставление, и
все же я невольно занимался им и завидовал Джону. Вот тогда-то
Джон Моррисон - садовник, Джон Моррисон - бывший докер и Джон
Моррисон - писатель воссоединились для меня в одно.
И, кроме того, я завидовал Джону, что он мог показать мне
чудеса своей родины не в тесных вонючих клетках зоопарка, а в
этом солнечном просторном естестве.
Мне тоже хотелось бы показывать гостям природу моего
Севера, не такую броскую, яркую, но не менее милую. Лес, где
бесстрашно бегали бы ежи, и зайцы, и белки и летали бы утки,
журавли, бродили бы лоси, куковали кукушки, пели соловья, и
чтобы в реке возились бобры и выдры, а наверху стучали дятлы, а
весной токовали глухари...
Но мне негде показывать. Пригородных заповедников у нас
нет, а пригородные леса наши давно опустели.
Заповедников-парков нет еще ни под Ленинградом, ни под
Москвой. Гости гостями, но, может, еще больше пригородные
заповедники нужны нам самим. Ни ботанический сад, ни
зоологический не заменяют естественности заповедника.
В чужой стране всегда сравниваешь. Путешествуя, мы
невольно отбирали лучшее из незнакомых нам обычаев и быта