"Даниил Гранин. Эта странная жизнь" - читать интересную книгу автора

"...Вероятно, большинству кажется, что систематика многих
групп - например, птицы, млекопитающие, высшие растения - в
основном кончена. Но здесь можно вспомнить слова великого К.
фон Бэра: "Наука вечна в своем стремлении, неисчерпаема в своем
объеме и недостижима в своей цели"..."


Подобно многим людям, я имел самые высокомерные
представления о систематике насекомых. Наукой это но назовешь,
в лучшем случае - хобби. Можно ли считать занятием, достойным
взрослого мужчины, ловлю бабочек и разных мошек? Какую мошку
рядом с какой наколоть... Чудачество, украшающее разве что
героев Жюля Верна. А между тем систематика стала ныне сложной
наукой с применением математики, ЭВМ; все шире там пользуются
теорией групп, матлогикой, всякими математическими анализами.
Энтомология, букашки, систематика... Коллекции наколотых
на булавки, с распростертыми крыльями бабочек. Бабочки, сачок -
почти символы легкомыслия. А между прочим, были ученые, которые
годами занимались узорами на крыльях бабочек. Вот уж где,
казалось бы, пример отвлеченной науки, оторванной от жизни,
бесполезной, не от мира сего и т. п. Хотя... друг А. А.
Любищева, ленинградский ученый Борис Николаевич Швапвич,
сравнивая эти узоры, размышлял над геометрией рисунков, над
сочетанием красок, сумел извлечь чрезвычайно много для
морфологии и проблем эволюции. Узоры стали для него письменами.
Их можно было прочитать. Природа устроена так, что самая
незначительная козявка хранит в себе всеобщие закономерности.
Те же узоры, они-не сами по себе; они - часть общей красоты,
которая остается пока тайной. Чем объяснить красоту раковин,
рыб, запахи цветов, изысканные их формы? Кому нужно это
совершенство, поразительное сочетание красок?.. Каким образом
природа сумела нанести на крыло бабочки узор безукоризненного
вкуса?..
Надо было иметь известное мужество, чтобы в наше время
позволить себе отдаться столь несерьезному, на взгляд
окружающих, занятию. Мужество и любовь. Разумеется, каждый
настоящий ученый влюблен в свою науку. Особенно же - когда сам
объект науки красив. Но кроме звезд, и бабочек, и облаков, и
минералов есть предметы с красотой, не видимой никому, кроме
специалистов. Большей частью это бывает с отвлеченными
предметами, вроде математики, механики, оптики. А некоторым
удается увидеть свои объекты и вовсе с необычной стороны. Так,
известный цитолог Владимир Яковлевич Александров с упоением
рассказывал мне о поведении клетки, о том, что она, несомненно,
имеет душу. Любищев был, разумеется, убежден, что наиболее
этическая, нравственная наука - это энтомология. Она помогает
сохранять лучшие черты детства - непосредственность, простоту,
умение удивляться. Прежде всего он чувствовал это по себе, - и
действительно, чтобы старый, почтенный человек, не обращая
внимания на прохожих, вдруг пускался в погоню, через лужи, за