"Даниил Гранин. Эта странная жизнь" - читать интересную книгу автора

последние годы ему приходилось менять свои взгляды, но, видите
ли, никогда он "е делал этого по приказу. Ему, видите ли, нужны
доказательства. Оказывается, это единственное, что может на
него подействовать. Совет признал научные взгляды Любищева
ошибочными и ходатайствовал перед ВАКом лишить его степени
доктора наук. Постановление было принято единогласно, но и это
не смутило Любищева; он полагал, что в науке голосование ничего
не решает; наука - не парламент, и большинство оказывается чаще
всего неправым.
Нельзя сказать, что он не учитывал реальности. После
такого решения ученого совета он вполне мог, как он сказал,
"перейти на казенные харчи". И все же иначе он поступить не
мог. Почему? Никаких трезвых доводов рассудка. Или соображений
пользы науки, своей цели и т. п. Жертвовать собой, так хоть
ради чего-то, - но кому какая польза могла быть от ею ареста,
от того, что его сочли бы вредителем, приспешником... Ясное
дело, не существовало сколько-нибудь разумных соображений так
себя вести.
Тупо и упрямо он стоял на своем.
Вопреки своему хваленому рационализму.
Это всегда удивительно - ощутить вдруг предел,
неподвластный логике, разуму, непонятный, необъяснимый духовный
упор, воздвигнутый совестью или еще чем-то. "На этом я стою и
не могу иначе".
...Пока дело тянулось в ВАКе, прихотливая судьба
перетасовала все обстоятельства: директора института
арестовали, и среди прочих обвинений было - разгон кадров. Тем
самым Любищев политически был как бы оправдан, и ВАК (еще и по
ходатайству академика Ивана Ивановича Шмальгаузена) оставил
Любищеву степень доктора наук.
Похожая история повторилась с ним спустя десять лет, после
известной сессии ВАСХНИЛа, в 1948 году.
Выручала его, как ни странно, откровенность, с какой он
излагал свои взгляды. Очень он был похож на того старого
неподкованного профессора, которого в пьесах и фильмах того
времени наставляли, агитировали, перевоспитывали - то уборщица,
то пожилой мастер, то подкованная внучка.
Как-то один молодой ученый позавидовал размеренной,
благополучной жизни Любищева. На что, верный своей манере,
Любищев, отвечая ему, составил таблицу пережитых неприятностей:


"В возрасте пяти лет упал со столба и сломал руку;
в возрасте восьми лет отдавил плитой ногу;
в возрасте четырнадцати лет, препарируя насекомых,
порезался: началось заражение крови;
в 20 лет - тяжелый аппендицит;
в 1918 году - туберкулез легких;
1920 - крупозная пневмония;
1922 - сыпняк;