"Сильви Гранотье. Додо " - читать интересную книгу автора

фанатов, помешанных на мобильниках, которые пристраиваются в полуметре от
вас, чтобы возвестить всему миру о каждой минуте своих передвижений,
размышлений и времяпрепровождения, и плевать им, что рядом кто-то пытается
урвать пару часов сна перед новым днем бессмысленного шатания, одурев от
ядовитых выхлопов туристических автобусов и гудков очередного владельца
недвижущегося средства передвижения, донельзя возмущенного тем, что какой-то
другой кретин оказался в одном с ним месте и времени, чтобы создать пробку.
Бодяга, одним словом. Пока я не проснулась первой от чего-то мокрого на шее,
а поскольку череп мой заледенел, то на какое-то мгновение мне представилось,
что мои мозги тают, как мороженое, которое забыли лизнуть.
Некоторое время я сражалась с коробками, чем сильно повеселила банду
шпанят, которые только что вылили на нас остатки пенистой колы. Куда
деваться, я глянула на так и не проснувшуюся Салли, промокнула ей лицо своим
рукавом, подсунула под бок несколько газет, чтоб жидкость впиталась, и ни о
чем таком не думала, пока в шесть утра не явились малышки из "Шоппи"
готовить продуктовые витрины к открытию.
Вот тогда я и обнаружила всклоченную папашину бороду на голове у Салли,
вспомнила дурную ночь и решила сняться с лагеря, потому что две такие ночи
подряд - и ты ни к черту не годишься, а мой опыт подсказывал, что одна
неприятность - только начало, жди продолжения.
Сняться с лагеря - дело нелегкое, потому как Салли уж точно не легка на
подъем, она как бочка на ножках, и передвигается лишь крошечными шажочками.
Верно, вы ж Салли не знаете.
Она прокрасилась в рыжую, а отросла серо-седыми патлами. Как и у всех
нас, волосы у нее выпадают из-за возраста, плохого питания, драк и тяжести
жизни. Отдельные пряди, торчащие колом и блестящие от жира, когда они не
политы колой, падают ей на плечи, являя цвета триколора, если не учитывать
оттенков, нанесенных блохами, загрязнением среды и невероятными смесями,
которые она при каждом удобном случае выливает себе на голову. Время от
времени я покупаю ей красящий шампунь - когда зрелище становится совсем уж
из ряда вон. А краска что спаска. Медный ореол вокруг черепа, он как
солнышко, берегущее ее от всех напастей. К тому же Салли убеждена, что глаза
у нее зеленые, откуда и взялось имя Салли, которым она прикрылась, чтобы
походить на ирландку. Я думаю, это началось с больницы. Ее целый день
туркали за то, что она сальная, и к тому ж фильм об Ирландии шел по ящику,
там героиню звали Салли. Она всегда мечтала быть кем-то другим, а как уж ее
звать на самом деле, на это всем плевать.
Летом и зимой Салли носит шерстяные подштанники под необъятной юбкой из
плотной темной ткани. Лыжный свитер, на котором кое-где видны остатки
снежинок, резиновые сапожки размера на три больше ноги, что позволяет
натянуть пару-другую толстых носков на шерстяные колготки, анорак цвета
фуксии и черные кружевные митенки. И не надо мне задавать никаких вопросов,
ответить я так и так не смогу. Я ничего не знаю о Салли, она ничего не знает
обо мне, поэтому мы неразлучны.
И последнее: в голове у Салли имеются две-три пунктика, которые она
использует, как ориентиры, и от любых умственных подвижек отказывается
наотрез. Что до эпитетов, тут на нее всегда можно положиться. В скобках: я
неизменно добираюсь до места назначения, но это как со смертью - понятно,
что она ждет в конце дороги, потому всякий крюк на пользу. Когда я закончу
рассказывать, мне придется оставить свое прошлое на кладбище иллюзий. Уж