"Майкл Грант. Нерон: владыка земного ада " - читать интересную книгу автора

свирепств, кровавой его тирании, Больше должны были мстить Вергиний и с
Виндексом Гальба? Что за деяния, что за художества в цезарском роде: Радость
позора от скверного пенья на чуждых подмостках, Данная греками честь -
заслужить венок из петрушки! Пусть же портреты отцов владеют наградами
пенью: Длинную сирму Фиеста, костюм Антигоны иль маску Для Меланиппы сложи,
Домиция, ты к пьедесталу, Ну а кифару повесь хоть на мрамор родного колосса.
(Ювенал. Сатиры, 8, 210-220)

Если рассматривать этот отрывок с критической точки зрения, из него
извлечешь не много информации. Нет причин полагать, что голос Нерона был
отвратительным: если бы он был безнадежен, маловероятно, что он счел бы это
своим призванием. То же самое можно сказать и о его поэзии. Кроме полустишия
о громе и эпитета "янтарного цвета", которым он описал волосы Поппеи, до нас
дошли лишь четыре строки. Одна, о перьях голубя, взъерошенных ветром,
цитировалась с одобрения Сенеки: она звучала гладко и изысканно, с
обстоятельным эстетическим греческим эпитетом.
Другие три строчки, написанные императорской рукой, об истоке реки
Тигр, немного напоминают географические отступления в "Фарсалии" юного
Лукана.
Имеются кое-какие огрехи в строках Нерона, если рассматривать их как
пример модной серебряной латыни того периода. Но они не представляют собой
достаточно основательного отрывка, чтобы можно было судить, был ли Нерон
хорошим поэтом, а если это так, то насколько он был хорош. Его стихи, как и
его пение, несомненно, отвечали современным модным вкусам на все живописное,
колоритное, высокопарное, сенсационное и патетичное - вкусам к веяниям
причудливым и архаичным. Поэтом совершенно иного склада был Персии, ученик
Корнута, чье повлекшее за собой неприятности замечание Нерону было упомянуто
выше. Вера Персия в поэзию "с привкусом горькой правды" завела его на
расстояние вытянутой руки от рискованной полемики, когда он критиковал этот
модный стиль стихосложения.

"Мималлонейским рога наполнили грозные ревом, И с головою тельца
строптивого тут Бассарида Мчится, и с нею спешит Менада, рысь погоняя
Тирсом. Вопят: "Эвий, к нам!" - и ответное вторит им эхо". Разве писали бы
так, будь у нас хоть капелька старой Жизненной силы отцов? Бессильно плавает
это Сверху слюны на губах, и Менада и Аттис - водица: По столу этот поэт не
стучит, и ногтей не грызет он.
(Персии. Сатира первая, 90-100)

Пометки, написанные на полях рукописи, говорят о том, что строки,
заклейменные в этом отрывке как слабый эллинизм, были сочинены самим
Нероном. Но Персий писал, когда император был еще жив, и абсолютно
развлекательный характер остальной части его произведения ставит под
сомнение то, что он мог быть таким опрометчивым.
Не заходя столь далеко, как некий пасторальный поэт, который ставил
поэзию Нерона выше поэзии Вергилия, сочинитель эпиграмм Марциал позднее
называл его собратом по перу, который был doctus, то есть сочинитель,
который знает свое ремесло, понимает формы и правила этого искусства.
Наш главный источник этого периода, датируемый более поздним временем,
как ни странно, придерживается совершенно противоположного мнения о