"Гюнтер Грасс. Под местным наркозом" - читать интересную книгу автора

доктэр! Что мне делать, доктэр? Вы же все знаете, доктэр...")
Пока он своим снарядом, который прожужжал одиннадцать раз, лез в мои
зубы, болтая при этом - "Я мог бы рассказать вам кое-что из предыстории
зубоврачебного дела..." - я много чего увидел на молочном экране, например
Нойфарвассер, где я утопил молочный зуб в Мотлау, напротив Хольма.
Его фильм начинался иначе: "Пойдем от Гиппократа. Он рекомендует
чечевичную кашу от абсцессов в полости рта".
А на экране качала головой моя мама: "Нет, не надо топить. Мы их
сохраним в шкатулочке на голубой вате". Чуть выпуклая, разливалась доброта.
Пока мой врач говорил историко-научными тезисами - "Полоскание перцовой
настойкой помогает, по Гиппократу, от зубных опухолей", - моя мама говорила
в нашей кухне-столовой: "И гранатовую брошь положу, и янтарь, и дедушкины
ордена. И мы сохраним твои молочные зубки, чтобы потом жена и детки сказали:
вот какие они были".
А он посягал на мои предкоренные, на мои коренные. Ибо из всех моих
коренных зубов самыми надежными были зубы мудрости, восьмой плюс восьмой,
восьмой минус восьмой. Они должны были стать опорами моста, который
скорректирует и смягчит мой рубящий прикус. "Вмешательство, - сказал он. -
Мы должны решиться на изрядное хирургическое вмешательство. Пока моя
ассистентка будет проявлять снимок, - а я тем временем удалю камень, - не
включить ли мне изображение и звук?"

Все еще: "Спасибо".
Он поступился принципами: "Может быть, восточную программу?" Мне
хватало готового стерпеть что угодно экрана, на котором видно было, как я
снова и снова, медленно, топлю свой молочный зуб в портовой жиже напротив
Хольма. Мне еще нравилась моя семейная история, ведь все началось с
молочного зуба: "Конечно, мама, я утопил в порту зуб, вот его и не хватает.
И его проглотила рыба, не судак, а донный сом, который все плохие времена
пережил. Он все еще лежит там в засаде, ведь сомы живут долго, и ждет других
молочных зубов. Но остальные зубки молочно-жемчужно, без камня, светятся на
красной вате, а гранатовая брошь, и янтарь, и дедушкины ордена пропали..."
Врач пребывал тем временем в одиннадцатом веке и рассказывал об
арабском враче Альбукасисе, который в Кордове первым заговорил о зубном
камне. "Его надо снимать". Помню я фразы и такого рода: "Если кислотный
остаток в щелочи составляет менее семи рН,* - образуется зубной камень,
потому что слюнные железы нижней челюсти выделяют слюну возле резцов, а
околоушные - возле шестых плюс шестых - особенно сильно при предельных
движениях рта, например при зевании. Зевните-ка. Так, так, хорошо..."
______________
* Picohenry - единица измерения концентрации водорода.

Я во всем этом участвовал, зевал, выпускал слюну, которая образует
камень, и все же не сумел заинтересовать доктора. "Так вот, доктор, как
называется мой маленький фильм? - Спасенные молочные зубы. Когда в январе
сорок пятого моей маме пришлось собирать манатки - ведь мой отец служил в
лоцманском управлении и мог позаботиться о семье заблаговременно, - она
покинула Нойфарвассер с последним транспортом. Но прежде чем покинуть его,
она сложила самое необходимое, а значит, и мои молочные зубы, в большой
брезентовый отцовский мешок, который, как то бывает при скоропалительном