"Алексей Гравицкий. Мимолетности. (Сборник рассказов)" - читать интересную книгу автора

Он только расхохотался и дописал ее имя, получилось: 'милой девушке Юле
от лучшего гипнотизера и автора'. Он вернул счастливой глупышке ее
'реликвию' и вошел наконец в гримерку.
Здесь было пусто. Он устало подошел к зеркалу, уселся и задумался.
Нет, он не заискивал, не похвалился. Он действительно лучший. И дело не
в популярности: не в этой книге, не в газетных статьях о нем, не в съемках
на телевидении, которые только что закончились...
Будто услыхав его мысли в дверь постучали, не дожидаясь ответа,
приоткрыли и в щелке между дверью и косяком материализовалась аккуратно
причесанная голова. Славик незаменимый человек по части что-нибудь добыть,
организовать. Без Славки он наверняка не имел бы той популярности, какую
имеет.
- Ну ты как? - поинтересовалась аккуратно причесанная голова.
- Нормально, только устал, как собака.
- Тогда отдыхай, завтра тебе опять перед камерой...
- Опять? Я думал уже все.
- Ничего подобного. Отсыпайся и завтра снова в бой.
Дверь закрылась, а он подумал, что быть лучшим оказывается очень
тяжело. Устал он, вот бы отоспаться недельку, и чтоб никто не трогал. Или
самого себя загипнотизировать, ввести в транс. Так как он лучший придется
долго помучаться, чтобы вывести его из того состояния, в которое сам себя
введет. Он глянул в зеркало, на свое отражение. А что, это идея. Он даже
развеселился. И потом интересно, кто сильнее он или он?
И он сделал это. Он посмотрел на свое отражение, пробежал взглядом по
груди, плечам, гладко выбритому подбородку, остановился на пышных усах,
крупноватом картофелеобразном носу, пролетел взглядом мимо зеркал
собственной души и долго смотрел на высокий лоб. А потом осторожно
проделал то, чего не делал уже очень давно - заглянул в свои глаза.
Поразительно, два чистых глубоких омута приковали его взгляд намертво.
Теперь их было двое: он, смотрящий на свое отражение, и он, испытующе
глядящий на него из зеркала. Он смотрел в свои собственные глаза не
отрываясь, он внушал, обрушивался шквалом на самого себя и вскоре
почувствовал, что разум замутняется и он теряет волю. И тогда он
испугался: а вдруг никто не сможет вывести его из транса, ведь он лучший.
Он вздрогнул, попытался оторвать взгляд, но не смог. Страх начал
перерастать в панику, тело задергалось в бесполезных конвульсиях. Сейчас
он убьет сам себя, введет в транс, из которого его никто не вытащит, ведь
он лучший. А сам он не выведет себя из этого состояния, ведь он будет в
трансе, в глубоком трансе. Замкнутый круг.
Не паниковать! Он взял себя в руки и попытался оттолкнуть отражение, но
оно продолжало давить на него, видимо по инерции. И со злости, уже плохо
соображая, что делает, он кинул всю свою волю на свое отражение. То была
битва двух титанов и, вместе с тем, борьба с самим собой.
Два почти черных омута по одну сторону стекла и два точно таких же
омута по другую сторону. Воздух накалился, казалось, что еще немного и
начнут полыхать молнии.
Капельки пота выступили на лбу, набухли, под собственной тяжестью
ручейками ринулись вниз. Разум пульсировал вместе с сердцем, то вспыхивая,
то затуманиваясь. Оба обливались потом, у того и у другого слипались
глаза. Потом у одного из них в глазах потемнело, мысли унесло, будто смыло