"Борис Гребенщиков. Книга-прозы" - читать интересную книгу автора

тринадцать восьмых? - И, подмигнув Сатчьявану, уходит в сторону
черной громадины какого-то НИИ, где Тимошенко, сидя на Динаккорде,
лелеет грязные планы по смешению с землей всей петербуржской
рок-музыки.
- Да, кстати, - спохватывается Сатчьяван, хитро мерцая глазами из
недр белой шапки, - завтра и послезавтра я занят, а в пятницу
позвоню. Кто будет дома?
Т.Б. хмыкает, и обещание принести Орбисона лишь усугубляет его
ироническую ухмылку.
- Да, - ловя за рукав уходящего Сатчьявана, говорит Христофор, -
постарайся до пятницы не сдохнуть, как собака.
Тот клятвенно заверяет, что такого произойти до пятницы не может, и
исчезает в снежных вихрях. Тогда двое оставшихся пускаются в
ненадежный путь по обледенелой неровной тропе, по которой ходить
легко и изящно впору лишь эквилибристам. Вероятно, они думают о
многообразии тайн, скрывающихся в кованых ящиках гуманоидов IV
типа. Хотя, может быть и нет. Уже на подходе к парадной Майка,
Т.Б. говорит, глядя в падающий снег:
- Странная штука. Подхожу я к окну, и кажется - кто-то танцует.
Жизнь, что ли, начинается?
Христофор, по обыкновению, молчит, когда Т.Б. пускается в подобные
рассуждения. Так и на этот раз. И поэтому, привыкший к подобной
реакции, Т.Б. не видит его лица. А пятью этажами выше Майк ставит
на плиту чайник, интуитивно чувствуя, что гости не заставят себя
ждать.

23 февраля 1976 г.

РОМАН,
КОТОРЫЙ НИКОГДА НЕ БУДЕТ ОКОНЧЕН

Глава первая
Вечерело. Солнце описывало последние круги над горой Крукенберг, и
в зарослях кричащего камыша уже пробовали голоса молодые копнощаги.
Время от времени один из них, должно быть, самый молодой, путал
строчки распевки, и тогда фоома начинал что-то сердито бормотать. А
с реки доносилось хлопанье и сопенье пожилого криппенштрофеля,
который пытался перебраться на тот берег, и вот уже полчаса
неуклюже топтался перед водой, мутными зелеными глазами
бессмысленно смотря на мелькающих в глубине рыбок.
- Что-то кум Фостерклосс сегодня не торопится, - сказал старик Дер
Иглуштоссер своему соседу и глубоко затянулся.
Старик ван Оксенбаш прослушал эту тираду, глубокомысленно почесал
себе за ухом, поудобнее устроился на мешке с дурью, и, распечатав
новую пачку колес, сказал, ни к кому особенно не обращаясь:
- Говорят, кум Фостерклосс не торопится сегодня.
Старик фон Фостерклосс почесал затекшую со сна ногу и полез в
карман за часами. Потом, передумав, вздохнул и тяжело под- нялся с
места. Старик дер Иглуштоссер проводил взглядом его удалявшиеся
валенки, кокетливо обшитые по верху брабантскими кружевами.