"Евген Гребiнка. Чайковский (Укр.)" - читать интересную книгу автора

вырезывалась из пыли его красная куртка, порою выглядывало дьявольски
страшное лицо с поднятыми кверху усами, с черным чубом, веявшим на бритой
голове, и опять все изчезало в вихре танца... Народ хлопал; громкий хохот
далеко раздавался по базару... Было весело!..
Даже сам Удай, говорит предание, был прежде шире, глубже и многоводнее,
на месте, плавней и болот, на которых теперь уездные канцеляристы изволят
стрелять куликов и водяных курочек, тогда шумели и бежали быстрые волны;
Удай, говорят, так. быд тогда широк летом, как теперь вескою во время
половодья - а во время половодья красив старик Удай! Он воскресает вместе
с природой, молодится и кипит и хлещет волнами о берег, как разгульный
казак, - в этом со мною согласится каждый пирятинец.
Быль, которую я вам расскажу, случилась в Пирятине - не то двести, не
то триста лет назад. Город был на правом берегу Удая под горою; на горе
тянулись длинною цепью ветряные мельницы и виднелись два небольшие
земляные укрепления, там день и ночь стояли сторожевые казаки; в центре
города, у самого берега реки, был замок - крепость, обведенная высокими
валами; на валу стояли пушки, всегда готовые встретить незваных гостей, в
крепости хранились военные снаряды и была церковь, в которой лежал
войсковой скарб и казна; во время набегов сносили туда жители свои
драгоценности.
На противоположном берегу Удая, в дубовой роще, стоял белый каменный
дом, состроенный на польский манер; дом принадлежал лубенскому полковнику
Ивану. Предание не говорит фамилии полковника, а называет просто Иваном: и
мы будем называть его Иваном. Несмотря на то, что Пирятин был сотенный
город, полковник Иван очень любил его и часто, оставляя свои Лубны,
проводил лето в пирятинском загородном доме с молоденькой дочерью Мариной.
В одну весну полковник приехал в Пирятин на печальную церемонию, на
похороны замковского протоиерея, отца Иакова. Все казаки любили почтенного
покойного старика: не раз он являлся среди них с крестом в руках на стены
замка и под стрелами крымцев и пулями поляков словами веры ободрял воинов,
перевязывал раненых, исиоведывал умиравших... Все плакали по отце Иакове и
просили полковника назначить в Пирятин священником, на место покойного,
сына его Алексея.
Син отца Иакова учился в Киеве. Послали за ним гонца - и вот приехал в
Пирятин Алексей-попович, красавец юноша лет двадцати.
- А! - говорит догадливый читатель, - красавец юноша и молоденькая
дочка полковника - стоит их влюбить друг в друга и состроится роман. - Я
не выдумываю романа, ничего ве строю, а рассказываю быль, как сам слышал;
но если вы догадались, спорить не стану. Точно, Алексей и дочь полковника
Марина полюбили друг друга страстно, как любят в их лета, пылко, как люди,
выросшие под строгою ферулой и готовые предаться всею полнотою души
первому стремлению сердца... Чем вы крепче сожмете порох, тем сильнее
будет взрыв: вспомните, что они любили первою любовью, и позавидуйте им!
Многие почтенные люди при слове "любовь" делают удивительную гримасу,
будто попробуют ревеню или услышат про чуму или холеру. Для меня это
непонятно. Уж не из зависти ли это, господа почтенные люди? Зачем
скрывать, унижать, стыдиться самого лучшего, высокого чувства? Хотел бы я
знать, что способнее облагородить, побудить человека к самым великодушным,
бескорыстным поступкам, как не любовь? А многие ставят ее в одну категорию
с белой горячкой; многие не посовестятся кричать в обществе, что любят