"Евген Гребiнка. Чайковский (Укр.)" - читать интересную книгу автора

пуделя, ружье, лошадь, мороженое, и никак не признаются в любви к
подобному себе человеку другого пола.
Не наша ли испорченность этому причиною?
Некоторые считают преступлением даже взгляд, брошенный на женщину,
исполненный тихого, благоговейного чувства удивления красоте ee!..
Что бы вы подумали об обществе, в котором каждый боится посмотреть на
часы или шляпу своего приятеля, чтоб не сказали другие: берегитесь, он
хочет украсть ваши часы, вашу шляпу?..
Время шло, а попович Алексей и не думал о посвящении, мысли его были
далеко от строгого сана: душа носилась в чудном море мечтаний любви,
другой мысли, другому чувству не было места: везде она, волшебница, с
своими обаятельными чарами, с томительными тревогами и светлыми
надеждами... Иногда, бывало, сидит Алексей в саду под черемухой и читает
Цицерона: напрасно воображение хочет перенестись на многолюдный римский
форум, где так грозно, так самонадеянно говорит великий оратор. Кругом
тепло, свежо, столько неги в весеннем воздухе; черемуха тихо помавает
белыми кистями своих душистых цветов; тысячи пчел и других насекомых
садятся, перелетают, жужжат между цветами; за садом плещутся и ропщут
тихие струи Удая, и речной тростник нашептывает приятную, успокоительную
думу. Чудный аккорд великой музыки природы! Тихо клонилась книга из рук
молодого студента, и на великолепное, громовое начало речи Цицерона за XII
таблиц. Fremant omnes licet, dicam quod sensio! (Пусть все дрожат, я
скажу, что чувствую!), он едва слышно отвечал: amor!.. и вслед за этим
словом мечта его бросала шумный Рим и неслась к Марине. И вот оно, чудно
хорошая, явилась спокойною, опустив длинные ресницы; сладостное,
невыразимое чувство благоговения обвевает робкого юношу: целый бы век
смотрел на нее!.. Но вот она улыбнулась, открыла очи - будто небо
раздвинулось пред Алексеем . Как от солнца, из огненных очей падали ему на
сердце лучи жизни и восторга.. Чудное видение!.. Вдруг оно скрылось;
что-то легонько тронуло по лицу Алексея... Глядит: он весь осыпан цветами;
гвоздики, левкои, чернобривцы катятся с него на землю; старика Цицерона
прикрыла махровая пунцовая маковка; в стороне слышен тихий смех: из-за
плетневого забора лукаво глядит черноокая, чернокудрая головка молодой
цыганочки, служанки Марины, кланяется и исчезает, звонко напевая известную
песню.
Барвiночку зелененький,
Стелися низенько,
А ти, милий,чорнобривий,
Присунься близенько!
Почти каждый вечер, когда затихал шум в окрестностях Пирятина и светлый
месяц, выходя на темно-синее небо, гляделся в Удай, тихо проплывала
лодочка у самого берега перед домом полковника и кто-то пел на ней песни;
голос певца, томный, страстный, звучал, переливался, будил дальнее эхо и
исчезал постепенно, замирая в отдалении.
- Недурно поет человек! - скажет, бывало, полковник, покуривая на
крыльце трубку.
- Так себе! - отвечает Марина, вспыхнув до ушей, а между тем,
прислонясь к резной колонке крыльца, жадно слушает знакомые звуки; слезы
восторга сверкают в глазах ее, и она завидует месяцу, который с высоты
может глядеть на певца и ласкать его своими лучами. "Почему я не