"Анатолий Гребнев. Из цикла Венок сюжетов" - читать интересную книгу автора

огорчали - все тех же критин ков - бедностью, как они выражались, во-
кального материала. Но это уж, как говорится, дело вкуса. Вы назовите
оперу, даже из числа великих, которую сразу приняли бы современники.
"Севильский цирюльник" освистан, "Травиата" не понята, "Кармен" встре-
чена в штыки. Говорили, а точнее, шептались в кулуарах, что, мол,
только положение Фаустова, связи в министерстве, нажим сверху и все
такое вынудили несчастный Большой театр взяться за его сочинения. Но
надо знать консерватизм Большого. В конце концов, на премьерах был
полный зал, в газетах, за редким исключением, хвалебные рецензии, а уж
что там болтают в кулуарах наши снобы - это их частное дело.
Была, правда, и такая одна рецензия, где молодой смелый критик, на-
верняка кем-то выпущенный, - тут случайностей не бывает, - обозвал
оперу Фаустова однодневкой и еще - одеждой, сшитой не по росту, что и
вовсе оскорбительно. Надо отдать должное Аркадию Аркадьевичу, он спо-
койно перенес этот удар и, больше того, не пошевелил пальцем, чтобы
его отвратить, хотя был предупрежден заранее: добрые люди в таких слу-
чаях всегда на месте. Достаточно было поднять трубку и сказать всего
несколько слов. Он не сделал этого, поленился, не удосужился. И хоро-
шо! Лень и беспечность оставались при нем и, как ни странно, шли на
пользу, предохраняя от ненужных, а стало быть, неверных движений. Ру-
гательная статья дала в итоге обратный эффект: Аркадий Аркадьевич ока-
зался в положении обиженного. Что, как известно, прибавляет друзей. То
есть он же остался в выигрыше. А всё лень и беспечность.
Аркадий Аркадьевич и впрямь мало изменился за годы карьеры, хотя уж
были основания и несколько забуреть. Когда тебя с утра до вечера одо-
левают люди, и всем без исключений что-то нужно - назойливые посетите-
ли, всегда многословные и непонятливые, или просто друзья-приятели "на
огонек", однако тоже не без задней мысли что-то от тебя получить не
сейчас, так потом; когда уже и сам куратор Василий Васильевич, ког-
да-то тебя и сотворивший, нынче говорит с тобой искательно, а ты ему:
"Хорошо, подумаем, ты мне напомни", - тут уж трудно оставаться демок-
ратом. И все-таки Фаустову это удавалось. Он, правда, сделался рассеян
и насмешлив более, чем прежде, так, будто смешные стороны людей откры-
лись ему по-новому оттуда, из-за начальственного стола; и тем не менее
оставался доступен и общителен, окружен все теми же друзьями и теми же
привычками и с тою же страстью-привычкой к амурным похождениям; коро-
че, оставался самим собой.
И тут - новая глава нашей истории.
5
Итак, характер - это судьба. Напомним: неожиданная карьера Аркадия
Фаустова была во многом следствием его характера, а уж дальнейшее, о
чем пойдет рассказ, было, вероятно, следствием карьеры. Вот такая, ес-
ли хотите, причинно-следственная связь.
Дальнейшее явилось в образе девушки-музыковеда Наташи, затеявшей
писать о нем монографию. Монография полагалась Фаустову, так сказать,
по чину, в издательстве что-то долго собирались, и вот наконец пришла
Наташа. Очень скоро выяснилось, однако, что как раз монографию напи-
сать Наташе не под силу. Первые же страницы были Аркадием забракованы.
Наташа переписала их наново, но результат был тем же. Сели вместе. А
уж где сели, там и прилегли. Благо, к тому времени у Аркадия была своя