"Г.Грин. Десятый" - читать интересную книгу автора

он даже выиграл жилетку с оторванными пуговицами. Потом, когда стемнело, он
возвратил ее владельцу и тем окончательно уронил себя в их глазах. Но они не
осуждали его за отсутствие вкуса к настоящей игре, он ведь юрист, что с него
взять?
В бараке у них было теснее, чем на самой людной городской площади, и
Шавель постепенно усвоил тот урок, что в людской толчее можно быть
невыносимо одиноким. Он утешал себя, что каждый день приближает конец войны,
рано или поздно кто-нибудь да одержит победу, кто именно, ему уже
становилось безразлично, лишь бы конец. Он был заложником, но мысль о том,
что заложников расстреливают, почти не приходила ему в голову. Смерть двух
сокамерников принесла лишь минутное потрясение; растерянный и подавленный,
он как-то не осознавал, что и его тоже могут завтра вывести из
переполненного сарая. Человек в толпе одинок, зато незаметен, спрятан.
Но как-то раз тоска по прошлому, потребность убедить себя, что была
какая-то прежняя жизнь, из которой он вышел и в которую еще вернется,
одолела его и заставила заговорить. Шавель пересел на другое место, рядом с
одним из мелких служащих, тощим молчаливым юнцом, которому в бараке дали
странное прозвище - Январь. Может быть, среди его товарищей по заключению
нашелся кто-то, кто разглядел в нем юное, неразвившееся существо, без
времени загубленное морозом?
- Январь, - обратился к нему Шавель, - вам приходилось когда-нибудь
путешествовать по Франции?
Характерно для юриста, что, даже делая попытку вступить в общение с
ближним, он начал с вопроса, словно допрашивал свидетеля.
- Да нет, я из Парижа ни ногой, - ответил Январь, потом напряг мысли и
добавил: - В Фонтенбло вот был. Жил там одно лето.
- Вы не знаете такого города - Бринак? Туда ехать с Западного вокзала.
- Слыхом не слыхивал, - хмуро ответил молодой человек, словно его в
чем-то обвиняли, и зашелся в долгом сухом кашле - будто горошины раскатились
по дну кастрюли.
- Ну, тогда вы не знаете и нашу деревню - Сен-Жан-де-Бринак. Это
примерно в двух милях к востоку от города. Там мой дом.
- Я думал, вы парижанин.
- Я служу в Париже, - объяснил Шавель. - А когда уйду на пенсию, буду
жить в Сен-Жане. Этот дом достался мне в наследство от отца. А ему - от его
отца.
- Кем был ваш отец? - без особого любопытства спросил Январь.
- Адвокатом.
- А его отец?
- Тоже адвокатом.
- Кому что нравится, - пожал плечами маленький конторщик. - По мне, так
это не работа, а тоска зеленая.
- Если у вас найдется клочок бумаги, - продолжал Шавель, - я бы
нарисовал вам план дома и сада.
- Не найдется, - ответил Январь. - Да и незачем. Ваш дом, не мой.
И снова закашлялся, сжимая костлявыми пальцами колени. Словно кончил
разговор с просителем, которому, к сожалению, ничем, ровно ничем не может
быть полезен.
Шавель отошел. Он остановился возле Пьера и спросил, который час.
- Без пяти двенадцать.