"Г.Грин. Доверенное лицо" - читать интересную книгу автора

клинья прорывов и трупы, трупы... Бомбардировщики, казалось, вылетали из
переносицы Д., горы сотрясались от взрывов артиллерийских снарядов. Он не
чувствовал себя в безопасности, прогуливаясь по палубе английского парохода,
так буднично скользившего к Дувру. Постоянное ощущение опасности стало
частью его бытия. Опасность не сбросишь, как пальто, страх въедается в кожу.
С ним и умираешь, только тлен освобождает от страха. Доверять можно лишь
себе. У одного его друга нашли под рубашкой церковную медаль. Другой, как
выяснилось, состоял в организации не с нашей комбинацией букв в аббревиатуре
названия.
Он ходил туда и обратно по холодной открытой палубе третьего класса, до
кормы и назад - до деревянных воротец с табличкой: "Только для пассажиров
первого класса". Когда-то напоминание о классовых различиях выглядело
оскорбительным, теперь, когда появилось столько подклассов и прослоек, само
деление уже потеряло всякий смысл. Он взглянул на палубу первого класса -
там, на холодном ветру, стоял, как и он, в одиночестве, пассажир с поднятым
воротником. Держась за поручни, он смотрел в сторону Дувра.
Д. зашагал обратно к корме. И снова, в такт его походке, один за другим
взлетали бомбардировщики. Никому, кроме себя, нельзя верить, а порой и не
знаешь, можно ли доверять самому себе. Шефы тебе не верили, как и тому
твоему другу с церковной медалью. Тогда они оказались правы, а кто может
гарантировать, что они не ошибаются в тебе? Ты сам? Но ты сторона
заинтересованная, а идеология - дело сложное, ересь заползает в душу
незаметно... Он допускал, что за ним и сейчас следят, - что ж, их тоже можно
понять, в конце концов есть кое-какие аспекты экономического материализма, с
которыми он, если покопаться в душе, не согласен. Ну, а за соглядатаем тоже
приглядывают? Он представил себе бесконечную цепочку недоверия и на миг ему
стало страшно. Во внутреннем кармане, который оттопыривался на груди, лежали
его так называемые удостоверения, но удостоверять в наше время не значит
доверять.
Он медленно пошел назад, словно невидимая цепь не пустила его дальше.
Сквозь туман донесся молодой женский голос, резкий и отчетливый: "А я хочу
еще одну! Я все равно выпью еще одну!" Раздался звон - там били рюмки.
Кто-то плакал за спасательной шлюпкой - как странно все нынче в этом мире...
Он осторожно обогнул корму и увидел ребенка, забившегося в угол. Д.
остановился. Он не понимал, что происходит, - словно перед ним лежала
неразборчивая рукопись, не поддающаяся расшифровке. Интересно, мелькнула
мысль, сумеет ли он когда-нибудь снова понимать чужие чувства? Он обратился
к ребенку положенным в таких случаях участливым тоном:
- Что случилось?
- Головой ударился.
- Ты здесь один?
- Папа меня сюда поставил.
- За то, что ты ударился головой?
- Он сказал, не надо было шалить.
Ребенок перестал плакать, он закашлялся - туман попал ему в горло.
Темные глазенки глядели из укрытия между лодкой и фальшбортом, прося о
заступничестве. Д. повернулся и снова зашагал. Он подумал, что заговаривать
с ребенком не следовало - за ним наверняка наблюдали отец или мать. Он
подошел к табличке "Только для пассажиров первого класса" и заглянул поверх
воротец. Тот, другой, приближался сквозь туман, - его цепь была длиннее. Д.