"Наковальня" - читать интересную книгу автора (ван Палланд Николас)ИГЛАИзадора стащила с головы одеяло и раздраженно посмотрела на светящийся циферблат. — Четыре пятьдесят восемь, — простонала она и снова закрыла глаза. Раскинув руки, Изадора лежала, убеждая себя, что спит, что спала всю эту ночь и что ее мочевой пузырь вовсе не полон. Но карусель в ее голове не останавливалась. «Габриел, бегуны по крышам, голубой ящик, Локи, «Байрон Системс», Чуен, ЦУРЗ», — образы прыгали и скакали перед ее мысленным взором, скаля ей зубы. Она до поздней ночи сидела над дневником Элспет, пробираясь по лабиринту бессвязных каракуль, чтобы выудить из них островки смысла. Изадора горько жалела, что не распечатала финансовые записи Элспет и план Рейнер-парка, который они нашли на чипе. Что сказала Чуен о плане в ту первую ночь? Что этот файл в два раза больше, чем нужно? Что же они пропустили? Эх, ну почему они не сделали еще одну копию файла, хоть где-нибудь, где угодно, где до нее можно было бы добраться. Ее глаза резко открылись. — Дьявол! — выдохнула Изадора. — Они сделали! Несколько секунд она тупо смотрела в потолок, потом мочевой пузырь вновь напомнил о себе. Ночник автоматически включился, когда женщина вылезла из кровати и, спотыкаясь, потащилась в ванную. Слишком большой файл мог что-то скрывать. Понадобится кодовое слово или число, чтобы получить доступ. Впрочем, спохватилась Изадора, она опережает события. Еще неизвестно, есть ли этот файл там, где она думает. Вымыв руки, Изадора плеснула тепловатой воды в лицо и уставилась в зеркало, включив его на перевернутое отражение, чтобы видеть себя такой, какой ее видят другие. Невысокая, полная женщина смотрела на нее оттуда, глаза маленькие, опухшие от сна, лицо круглое, с ямочкой на подбородке, над левым соском вытатуировано крошечное птичье крылышко — след юных лет, проведенных с Клубом Свободы Хаузера, когда мир был свеж и полон обещаний. Пока не сжался, словно вечно убывающая спираль раковины улитки. Изадора так и не смогла заставить себя свести татуировку. Сделать это значило бы признать свой полный провал, окончательное поражение в поисках чего-то, что она не могла даже толком определить. Изадора не в силах была побороть свой скептицизм настолько, чтобы уйти в какую-нибудь из многочисленных религий или культов — Церковь Рога Изобилия, например, или Общество Пустого Неба, или Храм Адамова Яблока, — чьи громкие, красивые обещания вечного веселья и довольства собой изо дня в день засовывались в ящик ее электронной почты. Нет, Изадора была девушкой другого склада. Несмотря на три года работы в «Д.Н. Амикс», она в конце концов стала… исследователем. Одним из тех безымянных людей, что сидят, скрытые за своей функцией, пока не сольются с ней настолько, что сами перестают различать, где — они, а где — эта функция. Изадора скорчила досадливую гримасу. Не хватало еще жалеть себя. Назло своей жалости она установила воду на один градус выше нуля и погрузила в нее лицо, ртом и носом выдувая воздух, так что ледяные брызги полетели за уши и на шею. Обсушившись, Изадора заставила себя улыбнуться над слезливым ладом, который приняли ее мысли. Чего еще можно ожидать в пять часов утра? С ней ничего такого не случилось, что не исцелил бы сон. Женщина открыла дверь ванной и замерла. Спальня не изменилась. Тускло горел, ночник. На стенах, словно причудливые картины, лежали мягкие тени. Реймонд и Скунс двумя темными бугорками виднелись в ногах кровати, и гелиосская ласка возилась в своей клетке. Но где-то слабо жужжала оса. А в Кьяре нет ос. Присмотревшись, Изадора увидела ее. Крошечный отблеск, плывущий сквозь мрак над террариумом Вонг Фу. Ее рука, лежащая на дверной пластинке, непроизвольно дернулась, и тут вторая ртутная капелька вплыла в поле зрения. Дверь ванной начала закрываться. В тот же миг тихое жужжание возросло до комариного писка, и Изадора, не в силах пошевелиться, успела увидеть раздвоенный кончик серебряного жала, направленный на нее как змеиный язык. Дверь закрылась. Раздалось два легких удара, будто кто-то бросил в нее два шарика. Только тогда женщина отскочила назад, словно ужаленная. Что же она увидела? Ювелирное насекомое размером с большой палец, с двумя рядами вертикальных заостренных зубов и одним черным глазом-слезинкой в центре головы. Его хилые, тонкие ножки были свернуты под телом. Что бы это ни было, Изадора не сомневалась, что оно смертоносное. Оно? Они! Их два! Ее забила дрожь, и потребовалось сознательное усилие, чтобы замедлить дыхание до нормального ритма. Звать на помощь бессмысленно, каждое жилье в Кьяре абсолютно звуконепроницаемо, а окон в ее ванной нет. Вся одежда, а значит, и фон остались снаружи, в спальне. Она оказалась в ловушке. Путаясь в рукавах, Изадора влезла в купальный халат, чтобы прикрыть наготу. Может, если она подождет достаточно долго?.. Ее руки замерли на поясе, когда она уловила слабое царапанье по двери ванной. Ее живот сжался от страха. — О дьявол, — проскулила Изадора. — О дьявол. Усилием воли женщина заставила себя подойти к двери и осторожно, словно к раскаленной плите, приложить к ней ладонь. Вибрация. Слабое-слабое гудение, ощущаемое кончиками пальцев. Изадора прижала ухо к двери и тотчас отпрянула. Это было не царапанье. Твари пробивали себе путь через дверь. Она слышала, как их крошечные зубы грызут, размалывают хрупкопену в пыль. Женщина лихорадочно огляделась. Оружие. Нужно какое-то оружие. Что-то, чем можно ударить их, когда они выйдут из своих самодельных туннелей. Изадора зачем-то схватила с пола грязный носок, брошенный к утилизатору, и снова отшвырнула его в досаде. — Черт побери, Из, думай, думай, думай! Внезапно в нижнем правом углу двери появилось маленькое черное пятнышко, растущее прямо на глазах. Через несколько секунд показались острые зубы и блестящий глаз. С пронзительным криком Изадора выхватила из раковины кружку и ударила ею по дыре. Голова тотчас отдернулась, потом высунулась снова. Изадора перевернула кружку и накрыла ею проход. Последний хруст разгрызаемой хрупкопены — и что-то ударилось о донышко кружки и загремело внутри. В ту же самую минуту появилось второе пятно, высоко вверху на двери, куда женщина не могла дотянуться. — О нет, — в ужасе прошептала она. Дребезжание внутри кружки прекратилось, сменившись скрежетом. Что-то коснулось кожи Изадоры между указательным и средним пальцами. Оцепенев, женщина смотрела, как оттуда высунулась длинная, блестящая игла и крохотные капельки жидкости брызнули на ее запястье. Изадора с криком отшвырнула кружку. Та ударилась о стену, но, не долетев до пола, взмыла вверх и полетела прямо на нее. Всхлипывая от ужаса, женщина бросилась к душевой кабине. Ввалившись внутрь, она хлопнула по ладонной пластинке, и в этот самый момент кружка со стуком упала на пол, и раздался уже знакомый комариный писк. Изадора повернула голову. Двери кабинки смыкались, обозначенные сужающимся прямоугольником света. В центре этого прямоугольника что-то неслось к ней, а из дырки в верхнем левом углу выходила вторая тварь. Двери душа захлопнулись, и Изадора съежилась на дне кабины. Бум! Бум! Их было видно сквозь полупрозрачные двери душа, два черных неясных пятна как два отпечатка пальцев. Они ползли, один — вверх, другой — вниз. — Убирайтесь от меня! — закричала Изадора. — Убирайтесь! Она слышала постукивание их многочисленных ножек по двери. Но вот оно прекратилось, и снова раздался скрежет. Они справятся с тонким пластином за несколько секунд. «Думай! — приказала себе Изадора. — Думай!» Эти твари вошли в ее квартиру ночью, вероятно, через вентиляцию. Они не тронули животных, а это значит… Что? Что они знали, что ищут? Контуры шершней становились резче по мере того, как они шли на нее сквозь полупрозрачный пластин, словно выходили из тумана. Изадора схватилась за волосы, пытаясь не смотреть. Должен быть выход, Скорее всего так. Если они пришли ночью… кто бы ни послал их, он ожидал, что в квартире будет темно. Они должны искать тепловое излучение ее тела. Возможно, есть шанс. Судорожно дыша, Изадора завертела ручки настройки душа. Она установила воду на «вертикальное одеяло» и на самую высокую температуру, которая была на шкале, затем хлопнула по пластинке «Пуск». Ничего не произошло, только спокойный женский голос сказал: — Вода установлена на температуру выше человеческой переносимости. — Открывай! Пускай эту чертову воду, ты, скотина! — Изадора заколотила по пластинке «Пуск». — Убрать защиту! Убрать защиту! — закричала она и бросилась спиной к задней стенке. Крик застрял в ее горле. Из двух дырок в дверях душа высунулись две головки, пожирая ее своими блестящими глазами-бусинками, как у миниатюрных циклопов. — Температура установлена на семьдесят восемь градусов Цельсия, — бесстрастно известил голос. — Пожалуйста, подтвердите. — Подтверждаю, — прошептала Изадора. Ничего не случилось. Из-за голов вывернулись ножки, зацепились за края дыр и потянули серебряные тела вперед. Между дьявольских маленьких зубов нетерпеливо высовывались и всовывались иглы. — Подтверждаю! — выкрикнула Изадора. Мгновенно с потолка в центре душа обрушился полуметрового диаметра цилиндр обжигающей воды. За считанные секунды кабину заволокло паром. Изадора вжалась в стену, но горячая вода больно брызгала по ногам, и женщина встала на цыпочки. Стон, сорвавшийся с ее губ, звучал наполовину болью, наполовину страхом. Сквозь клубы пара и водяную пыль она разглядела двух шершней, парящих на уровне плеча. Они были от Изадоры меньше чем на расстоянии вытянутой руки. По тому, как они вращались то вправо, то влево, было ясно, что горячая вода и пар сбили с толку их теплочувствительные глаза. Они сместились немного влево, потом, казалось, передумали и снова остановились в дверях. Ее уловка сработала. Во всяком случае, на несколько секунд. Изадора не сомневалась, что скоро они полетят вокруг воды, чтобы отыскать ее. Один из шершней медленно полетел вправо. Если бы только второй двинулся в ту же сторону. Пока он остается на месте, ей не выйти. А через три секунды тот, Что летит, обогнет водяной столб и увидит свою добычу. «Пожалуйста, пусть второй движется, — взмолилась Изадора. — Пусть движется». И он двинулся. Прямо сквозь воду к ней. Плача от боли и ужаса, Изадора бросилась вдоль стенки кабины, следя, чтобы между ней и шершнями оставалась вода. Она добралась до дверей, нащупала ладонную пластинку. Едва двери за ее спиной разошлись, женщина повернулась и побежала, снова хлопнув по пластинке, чтобы кабина закрылась. На третьем шаге мокрые ноги выскользнули из-под нее, и Изадора упала на пол, ударяясь о дверь ванной. — Нет! — закричала она, дотягиваясь до пластинки. Как только дверь начала открываться, женщина на четвереньках протиснулась в щель и помчалась к входной двери. Сзади донесся высокий писк — твари выбирались из своих дыр. Изадора бросилась на дверь, исступленно царапая ее ногтями, пока та неторопливо открывалась. После комнатного полумрака коридор казался очень ярким. Ныряя в проем, Изадора уже знала, что не успеет. Писк над ее ухом вырос до пронзительного визга. Легкий ветерок коснулся шеи, словно бабочка взмахнула крыльями. Упав, Изадора проехалась по гладкому полу и затормозила, ударившись о противоположную стену. Инстинктивно она подняла колени, зажала локтями голову, свернулась в эмбриональный комочек, как будто это могло ее защитить. Не дыша, она ждала укола первой иглы, входящей в ее плоть. А затем… Ничего. Изадора боязливо высунула голову и оглянулась. Они были там. Парили в дверном проеме, два зловещих скарабея, ножки поджаты, глаза сфокусированы на ней. Твари не пытались напасть на нее, они просто парили, ожидая. Ожидая чего? Постепенно до нее дошло. Должно быть, их запрограммировали не покидать ее квартиру во избежание случайных жертв. Изадора не знала, смеяться ей или плакать. Ей хотелось показать им нос, строить рожи, издеваться над их внезапным бессилием. Взяв себя в руки, женщина встала. Ее халат промок, ступни были ярко-красные, ошпаренные. С опаской она приложила ладонь к пластинке. Дверь закрылась. Только тогда Изадора дала волю слезам, прижавшись лицом к холодной мрамелиновой стене. Ее тело затряслось от рыданий. Она жива. Она уцелела. Но тут новая мысль пришла к ней, и женщина задохнулась. — Чуен! Ли Чуен купалась в Дебюсси. Ноктюрн «Сирены» был ее любимым. Маленькое «Звук-Облако» на шее создавало оболочку музыки вокруг головы, а звукозаглушающее поле блокировало все наружные шумы. Возвращаться домой в подвесном такси в полшестого утра было для Ли Чуен обычным делом. Она вообще предпочитала работать ночью, когда город тих и омыт серым светом, а единственная яркость — это Штопор, кровоточащая феерическая пыль поперек ночного неба. Этот вечер Чуен провела с Анжелой, флегматичной Анжелой, которая крепко держалась сепаратистского идеала, никогда не питая сомнений, которые мутили минуты раздумий Чуен. Однажды Чуен побывала на родине Сестер Таниты на Зулейке — в этом однополом Эльдорадо, свободном от патриархата и посвященном единственному истинному принципу природы — принципу гинократии.[2] Чуен два года копила деньги, чтобы попасть туда, а попав, увидела маленькую неряшливую страну, наполненную той же мелочной завистью, пороками и политикой эгоизма, которые остались дома. Велись кампании с решительными обещаниями прав свободного оплодотворения, скрещивались мечи в дебатах по нравственности процедур внематочного оплодотворения и экзогенеза. Чуен выдержала шесть месяцев, пока разочарование не заставило ее собрать вещи и тащиться домой на Тор на древнем грузопассажирском корабле. Но Анжела, которая никогда не была на Зулейке, по-прежнему оставалась сторонницей Сестер, обращалась к мужчинам в третьем лице и презрительно писала мужское местоимение с большой буквы. И когда Чуен нуждалась в ней, она всегда была под рукой. После того как они позанимались любовью, Чуен уселась за компьютерный терминал Анжелы и окунула свою душу в сеть, протягивая волоконно-оптические пальцы, чтобы пролистать банки данных Центральной библиотеки, Реестра корпораций, Реестра малых компаний и обшарить другие, более знакомые площадки для игр. В это время ночи уже не осталось никого бодрствующего, с кем она могла бы общаться, но это не имело значения. В Сети ответ от человека мало чем отличается от ответа банка исследовательской библиотеки — разве что поменьше догматизма и побольше остроумия. Такси опустилось на тротуар. Устало вздыхая, Чуен прижала ладонь к кассовому аппарату, который автоматически снял стоимость проезда с ее центрального счета, взглянула для проверки в переднее и заднее окна и вылезла наружу. Улица была пустынна, если не считать робота-уборщика, медленно ползущего в ее сторону, и подвесного такси, выезжающего из-за дальнего угла. Чуен подумала, что ночью, когда пустеют улицы, кажется, что Кьяра живет своей собственной жизнью. В такие минуты Чуен особенно остро понимала, как сильно она любит этот город. Наслаждаясь Дебюсси, Чуен вошла в дом и направилась к лифтам. Там она посторонилась, пропуская тощую фигуру в рясе: брат Сигурд, один из ее соседей сверху, отправлялся на утреннюю молитву на одну из смотровых галерей — большей частью пустующих — на внешней границе города, откуда открывался вид на Наковальню. Он лучезарно улыбнулся Чуен и беззвучно зашевелил губами. Женщина ответила беглым кивком. Ничего, что мог сказать Сигурд, не стоило выключения ее «Звук-Облака» и прерывания Дебюсси. Сигурд был приверженцем культа Эсира, «гравипсих» для неверующих. Рубаху из козлиной шерсти ему заменяла сбруя из свинцовых грузиков, носимая под рясой. Она символизировала тяжесть гравитационного поля Тора, а носимый вес служил показателем личного ранга верующего. Мирянин Эсира носил свой собственный вес, тогда как епископ мог трудиться под двойным весом своего тела плюс еще сколько-то. Чуен часто спрашивала себя: задумывался ли кто-нибудь из них о том, как долго он протянет в настоящем поде Тора? Скорее всего нет — это было бы изменой вере. Через несколько секунд она была на пятнадцатом этаже. В коридоре тускло светила одинокая лампочка — похоже, этот несносный семилетний мальчишка из квартиры 156В снова устроил короткое замыкание. Чуен уже подняла руку, чтобы открыть свою дверь, когда что-то удержало ее. Словно кто-то крикнул, чтобы она не входила в квартиру, Чуен криво улыбнулась самой себе. Душевное состояние Изадоры явно заразно. С поющими в ушах сиренами Чуен опустила руку на пластинку. Изадора заколотила в соседскую дверь, первый раз в жизни проклиная абсолютную звукоизоляцию и людскую привычку отключать дверной звонок вместе со светом. Ей был нужен фон, а снова войти в квартиру, чтобы взять свой, она никак не могла. С растущей досадой женщина продвигалась по коридору от одной двери к другой. — Вы, ленивые сволочи! — закричала она у последней двери. — Неужели никто из вас не работает по утрам? Изадора спустилась на лифте на первый этаж и вышла на улицу. Вокруг не было ни души, если не считать двух пьянчуг, спящих в дверях. Правда, у соседнего блока какой-то мужчина входил в свой подъезд. — Эй! — закричала она. — Эй, подождите! Подождите! Подождите! Мужчина холодно взглянул на нее, и Изадора неожиданно осознала, как странно она, должно быть, выглядит, бегущая по улицам ночью босиком и в купальном халате. Мужчина отвернулся и вошел в здание, закрывая за собой дверь. Почувствовав себя вдруг очень уязвимой, Изадора плотнее запахнула халат. Потом она заметила робота, бесстрастно стоящего на углу, возле магазина красок для кожи. Витрина магазина заливала его красным светом. Изадора облегченно вздохнула: робот носил серую форму муниципальной полиции. — Помогите! Помогите мне! Полиция! — закричала она. — Полиция! Услышав ее, робот повернул голову и пошел навстречу бегущей женщине. Но едва он отошел от витрины, как Изадора резко затормозила. То, что при красном освещении выглядело серой формой муниципалов, в действительности оказалось зеленой формой Центрального Управления Расследований и Задержаний. Два дня назад это различие не имело бы значения, но сейчас Изадора вдруг невольно подумала: а что здесь делает робот ЦУРЗ? Их модули искусственного интеллекта никогда не патрулировали улицы без особой цели. — Остановитесь, — сказал робот, когда Изадора попятилась. — Я здесь, чтобы помочь вам. Вы просили помощи. — Нет… — Изадора продолжала отступать. — Нет… все в порядке, я… всё в порядке. — Вы просили помощи. — Нет, все в порядке, уже все в порядке. — Вы просили помощи. Пожалуйста, разъясните характер требуемой помощи, — безжалостно продолжал робот. — Я не… я просто… — заикалась Изадора. — Правда, это была ошибка. — Стойте, — спокойно сказал робот, нацеливая указательный палец ей в грудь. — Вы просили помощи. — Мне не нужна помощь. — Звать на помощь полицию, когда помощь не требуется, является правонарушением. — Я знаю… — Ложные вызовы составляют семь процентов всех обращений в Центр и отвлекают полицию с тех участков, где ее присутствие может быть действительно необходимо. — Я не нарочно, это была ошибка. — Пожалуйста, назовите себя. Изадора заколебалась. — Пожалуйста, назовите себя, — повторил робот тем же тоном. Женщина глубоко вдохнула: — Изадора Мануела Гацалуменди, п.р. номер 676.113, Я живу здесь. — Она показала на свой жилой блок. — Пожалуйста, подтвердите. — Робот протянул левую руку ладонью вперед. — Да я живу… — Пожалуйста, подтвердите. — Полый указательный палец нацелился прямо ей в лицо. Изадора робко приложила правую руку к руке робота. Его ладонь на секунду засветилась. — Личность подтверждена, — каменно признал робот. — Предыдущие аресты, три: создание беспорядков, участие в неразрешенной общественной демонстрации. На постоянном учете по уголовным преступлениям не состоите… — Пожалуйста, послушайте, — с растущим отчаянием взмолилась Изадора. — У меня есть подруга, она в… — Женщина замолчала. Пока она одолеет все бюрократические препоны, может оказаться уже слишком поздно. Если уже не слишком поздно. — Послушайте, это просто ошибка. Я… мне приснился кошмар, и… и вдруг я очутилась здесь. Прошу вас… В первый раз робот как будто задумался, потом сказал: — Правонарушение зарегистрировано. Судебное слушание назначено на 6.9.264. — Указательный палец опустился. Попятившись от робота, Изадора повернулась и пошла по улице, еле сдерживаясь, чтобы не побежать. С приливом облегчения она увидела свободное подвесное такси, едущее ей навстречу, и замахала рукой. К тому времени, когда такси опустилось перед домом Чуен, Изадора изгрызла все ногти. Напротив входа стояло еще одно такси. Дверца была открыта, и из него выходила хорошо знакомая фигура. Не веря своим глазам, Изадора смотрела, как Чуен шагает к дому. — Чуен! — закричала она, колотя в дверцу. — Чуен! — Дверные запоры будут освобождены после оплаты проезда, — пробормотало такси. Изадора торопливо прижала ладонь к кассе и выскочила из машины. Чуен как раз входила в подъезд. Изадора закричала: — Чуен! Подожди! Но Чуен, будто не слыша, скрылась внутри. Изадора замолотила по двери, крича: «Чуен!» Сквозь прозрачные стекла она видела; как ее подруга входит в лифт, пропустив тощего мужчину, который как раз выходил. Дождавшись, когда мужчина откроет входную дверь, Изадора, едва не сбив его с ног, протолкалась мимо, крича: — Подожди! Стой! Мужчина неуклюже схватился за нее, чтобы не упасть, и недовольно проворчал вслед: — Эй, в чем дело? Едва не плача от ярости, Изадора хлопнула руками по закрытым дверям лифта: — Чуен! Подъехал второй лифт, и она бросилась внутрь. Через пять секунд дверн лифта распахнулись на пятнадцатом этаже. Коридор был темен. В пятне света в дальнем его конце Изадора увидела Чуен, собирающуюся войти в квартиру. — Чуен! — закричала Изадора. — Не входи! Чуе-е-е-е-е-ен! Чуен, уже поднявшая руку к дверной пластине, заколебалась. Однако в следующую минуту Изадора с ужасом увидела, что подруга открывает дверь. Почему Чуен ее не слышит? Изадора открыла рот для последнего отчаянного вопля, как вдруг огромная тень вынырнула из темноты позади Чуен, схватила женщину за пояс и швырнула на пол. Чуен мгновенно превратилась в рассвирепевшую росомаху. Она забила руками и ногами, когда нападавший попытался прижать ее к полу. Даже не задумавшись о том, насколько благоразумны ее действия, Изадора пронеслась по коридору и прыгнула на спину противника Чуен. Это был здоровяк со спиной как церковная дверь. Изадора обхватила руками его шею — толстую, как ее собственная ляжка, — пытаясь его душить. Чуен кричала и ругалась: — Пусти меня, ты, гад, я тебя убью… Мужчина тоже что-то кричал вроде «Погоди ты!». Чуен прошипела: — Я раздеру твою вонючую… — По… Нападавший не договорил, а только скрипнул. Изадора почувствовала, как колено Чуен прошло между ее собственных, и поняла, что этот тип только что получил солидный удар в пах. Она дотянулась до его лица и попыталась выдавить ему глаза, но тут плечи мужчины опустились, раздался звонкий хлопок костяшек по плоти, и Изадора увидела, как голова Чуен дернулась набок. В следующее мгновение Изадора изо всех сил вцепилась в здоровенную шею, когда человек с ревом встал на ноги, подобно девятому валу. Чуен выла без слов от боли и ярости. Мужчина орал, стараясь перекричать ее вой, и Изадора вдруг поняла, что он вовсе не просит погодить. — Чуен, стой!.. — Копченый окорок под названием «локоть» врезался Изадоре в живот, отбрасывая ее к стене. Сквозь боль до нее донеслось рычание Чуен: — Пусти меня, ты, подонок!.. В руке нападавшего вдруг появился пистолет. Направив его на Чуен, мужик что-то невнятно кричал и тянул бедняжку за воротник. — Не трогай ее, — ухитрилась выдавить Изадора, загипно- тизированная видом оружия. Только теперь она наконец расслышала, что кричит мужчина. Не «погоди», а… — Полиция! Я из полиции! — ревел он. Чуен, похоже, тоже услышала и недоверчиво уставилась на него. Здоровяк полез в карман и вытащил карточку, которая засветилась, как только он на нее нажал. — Муниципальная полиция, — пропыхтел мужчина. — Лейтенант Хитедоро Изеки, и эта штука установлена на болевой шок, а не на оглушение, так что сделайте себе одолжение! |
||
|