"Сюзанна Грегори. Чума на оба ваши дома ("Хроники Мэтью Бартоломью" #1) " - читать интересную книгу автора

выскользнул из-за деревьев на дорогу. Было почти полнолуние, и вдоль главной
улицы пролегла зловещая дорожка белого света. Человек внимательно поглядел в
обе стороны, убедился, что никто его не видит, и крадучись зашагал по улице
к дому.
Парадные ворота колледжа были заперты, но человек позаботился о том,
чтобы задняя калитка, которой пользовались не часто, осталась открытой. С
Хай-стрит он свернул на Сент-Майкл-лейн и почти уже добрался до места, когда
замер в ужасе, обнаружив, что в переулке он не один: на него двигался другой
человек, также нарушивший устав колледжа, предписывавший проводить ночь в
его стенах. С гулко бухающим сердцем он юркнул в заросли высокой крапивы и
бурьяна на обочине, надеясь, что бесшумные движения и темный плащ помогут
ему скрыться. Шаги раздавались ближе и ближе. Кровь грохотала в ушах. Он
ощутил, что его бьет неукротимая дрожь. Шаги почти поравнялись с ним. Вот
сейчас его обнаружат и вытащат из убежища!
Он едва не вскрикнул от облегчения, когда еще один нарушитель устава
прошел мимо и шаги его стихли - коллега свернул на Хай-стрит. Какое-то время
человек стоял, дрожа и не замечая, что крапива жалит голые руки, потом
бросился к входу. Очутившись внутри, он запер калитку трясущимися руками и
двинулся к кухне. Ослабев от чувства облегчения, человек опустился рядом с
теплящимся очагом и сидел, пока не унялась дрожь. Прежде чем собраться с
духом и вернуться к себе в комнату, чтобы погрузиться в сон, он спросил
себя, сколько еще подобных вылазок успеет совершить, пока его не заметят.

* * *

Несколько часов спустя мельник епископской мельницы выбрался из
постели, натянул башмаки и пошел работать. Черное небо на востоке уже
начинало серебриться, и мельник поежился от предутреннего холодка. Он отпер
входную дверь и отправился задать корма разжиревшему пони, на котором возили
в город муку.
Неподалеку мерно поскрипывало и плескало водяное колесо, которое
приводилось в движение быстрым потоком в канале, отведенном от реки. Мельник
так свыкся с этим шумом, что совершенно его не замечал, разве только если
что-то было не так. А сегодня утром что-то определенно было не так. К ритму
примешивался посторонний звук.
Мельник досадливо крякнул. Не далее как на прошлой неделе ему пришлось
звать на помощь соседей, чтобы вытащить застрявший в колесе сук, и мельнику
очень не хотелось злоупотреблять соседской добротой. Он подбросил в кормушку
пони овса, вытер руки о рубаху и отправился глянуть, в чем дело. Подходя
ближе, он хмурился со все большим недоумением. Судя по звуку, застряла не
ветка, а что-то более намокшее и менее неподатливое. Он завернул за угол и
подошел к громадному колесу, со скрипом и грохотом вращавшемуся под напором
ревущей воды.
Когда он увидел, что застряло в колесе, ноги у него подкосились, и он
рухнул на траву, не в силах отвести взгляд. Между лопастями болталось тело
человека, черные одеяния влажно вспухали вокруг трупа, когда колесо раз за
разом затягивало его под воду. Колесо вздымало мертвеца, и одна его рука
взлетала вверх в жуткой пародии на приветственный взмах и не опускалась до
тех пор, пока тело вновь не погружалось в воду ногами вперед на следующем
кругу. Утопленник трижды отсалютовал потрясенному мельнику, прежде чем тот