"Сюзанна Грегори. Чума на оба ваши дома ("Хроники Мэтью Бартоломью" #1) " - читать интересную книгу автора

открыл дверь и застал вас, как я подумал, за взломом половиц. Тот, кого я
принял за Августа, лежал на полу. Когда я вошел, человек, которого я принял
за вас, вскочил на ноги и бросился на меня, прежде чем я успел что-то
сделать. У него был нож, и мы сцепились. Потом он столкнул меня с лестницы,
и я услышал шаги. По лестнице он не спускался, потому что я упал перед
дверью, и он не мог бы открыть ее, не оттащив меня. Я поднялся по лестнице
обратно, но не нашел и следа нападавшего ни в каморке Августа, ни в
дортуаре. Тут вы пришли в себя, и я понял, что Август пропал.
Элфрит нахмурился.
- Что-то слишком крепко спят наши коммонеры, - заметил он. - Меня
ударили по голове, да и ты, верно, наделал шуму, когда падал. Вы дрались
буквально на площадке перед их дверью, но ни один из них не проснулся.
Сейчас мы с тобой стоим здесь и разговариваем, и хоть бы кто шелохнулся.
Любопытно, ты не находишь?
Он прошел в центр дортуара и громко хлопнул в ладоши. Храп Джослина на
миг прекратился, затем послышался вновь. Элфрит взял со стола оловянное
блюдо, смахнул с него несколько сморщенных яблок и что было силы грохнул им
о стену. Грохот раздался неимоверный. Джослин простонал и перевернулся на
бок. Д'Эвен и Джером зашевелились, но не проснулись.
Тревожный холодок под ложечкой, который Бартоломью уже чувствовал
прежде, вернулся. Он присел рядом с Элингтоном и приложил руку к его шее.
Пульс был лихорадочный и прерывистый. Он оттянул веки, отметил, что зрачки
медленно отреагировали на свет. Потом перешел к одному из стариков и
повторил процедуру.
Он поднял глаза на Элфрита.
- Их опоили, - сказал он. - Ну конечно! Как еще пришелец смог бы
обшарить комнату и похитить тело?
Элфрит ответил ему изумленным взглядом.
- Боже правый! - прошептал он. - Какое зло творится у нас в колледже!
Что могло толкнуть кого-то на подобное деяние?
Бартоломью вспомнились слова, сказанные накануне Августом: "Затевается
зло, оно набирает силу и поразит всех нас, в особенности неосторожных".
- Что? - переспросил Элфрит, и Бартоломью понял, что произнес эти слова
вслух.
Он почти начал рассказывать, когда что-то вдруг остановило его. Он был
озадачен. События последних нескольких часов казались совершенно
необъяснимыми, и яркий день внезапно потускнел, отравленный подозрением и
недоверием, которые поселились в его сознании.
- Так, просто цитата, - пробормотал он с деланой небрежностью,
поднимаясь, чтобы осмотреть остальных.
- Ага! - воскликнул Элфрит. Бартоломью стремительно обернулся. -
Похоже, вот оно!
В руках он держал пузатый оловянный кувшин вроде тех, в каких подавали
вино за обедом. Бартоломью осторожно взял его. На дне плескались остатки
вина и несколько зубчиков гвоздики. По всей видимости, на определенном этапе
пира хорошее вино мастера Уилсона заменили напитком похуже, требовавшим
добавления пряностей. Но это было не все. В жидкости колыхались и оседали на
стенках кувшина крупинки серовато-белого порошка. Бартоломью осторожно
понюхал его и узнал сильный запах опия. Коммонеры, верно, были изрядно
пьяны, если не заметили его, а от такой дозы в сочетании со всем выпитым за