"Сюзанна Грегори. Чума на оба ваши дома ("Хроники Мэтью Бартоломью" #1) " - читать интересную книгу автора

начал понимать епископа, видя, как все больше и больше людей умирают без
причастия. Одним было все безразлично - лишь бы прекратились их мучения,
другие умирали в ужасе перед тем, что отправляются прямиком в ад в наказание
за разные мелкие прегрешения. Стены церквей украшали многочисленные
изображения демонов, пожирающих грешников в аду, и Бартоломью не удивлялся
тому, что люди испытывали страх.
Невозможно было сказать, сколько потерял университет. Многие покинули
город при первых признаках чумы и так и не вернулись. Когда число смертей
возросло, задерганные клерки начали сбиваться со счету, и многие умершие
оказывались в чумной яме без каких-либо записей. К январю Кингз-холл лишился
десяти своих членов, а Майкл-хауз - одиннадцати. Бартоломью думал, что
универсанты могли оказаться в лучшем положении, нежели горожане, потому что
они были моложе, крепче и, как правило, лучше питались. Однако чума косила
всех без разбору, и к Рождеству дряхлые коммонеры были еще живы и здоровы, а
несколько молодых и здоровых студентов умерли.
Сколько бы Бартоломью ни думал, ни читал и ни работал, он не мог
понять, почему одни умирают, а другие выздоравливают и почему в некоторых
семьях кто-то заболевает, а кто-то остается здоровым даже после того, как
контактировал с больными. Бартоломью и Колет регулярно обменивались опытом и
без конца спорили, так и не придя ни к какому выводу. Колет прекратил
приставлять к бубонам пиявок и стал вскрывать их, когда это было возможно,
как и Бартоломью. Но он все так же верил, что лечение пиявками после того,
как бубоны вскрыты, способствовало выздоровлению пациентов. Бартоломью
полагал, что разгадка - отдых, теплая постель и чистая вода. Поскольку ни
один из них не преуспел в лечении больше коллеги, каждый отказывался
перенимать методы другого. Но пациенты Колета в массе своей были людьми
состоятельными и могли позволить себе теплый дом и чистую постель.
Бартоломью же лечил бедняков, и тепло и чистота для них далеко не всегда
были достижимы.
Он продолжал свои обходы, вскрывая черные нарывы всякий раз, когда
полагал, что это облегчит страдания больного. Еще два врача умерли, другие
два - бежали, так что в Кембридже оставались лишь Бартоломью, Колет и Саймон
Роупер из пансиона Святого Бенета. Они обнаружили, что не могут полагаться
на городских чиновников, не выполняющих их рекомендаций, и вынуждены были
сами присматривать буквально за всем, начиная от рытья чумных ям и
использования извести и заканчивая уборкой с городских улиц дохлых крыс и
скапливающихся отбросов.
Бартоломью, вернувшегося домой на рассвете после того, как он провел
ночь в доме, где умерли пятеро из семи детей, очень скоро разбудил стук в
дверь. Он устало поплелся открывать. На пороге стоял молодой человек с
буйными длинными волосами, которые совершенно не вязались с аккуратной
студенческой накидкой.
- Я думал, вы давным-давно встали, - бесцеремонно заявил юнец.
- Что вам нужно? - хрипло спросил Бартоломью; он так устал, что едва
ворочал языком.
- Меня послали за вами из монастыря Святой Радегунды.
Бартоломью похолодел и мгновенно проснулся.
- Зачем, что случилось? - спросил он шепотом, страшась этого вопроса. -
Что-то с Филиппой Абиньи?
- О нет, - ответил студент. - Вас зовет какой-то мужчина. Но вам лучше