"Роберт Грейвз. Царь Иисус" - читать интересную книгу автора

общины были только в пустыне. А теперь благочестивых евреев в других странах
не меньше, чем и моем царстве, а то и больше, и, если они не смогут
молиться, следуя заветам предков, это не моя вина, ведь к так часто
вступался за них. Пусть воры отправляются к вашим сородичам в Александрию
или Дамаск, Ва-нилон или Понт, или еще куда-нибудь, но в моем царстве им
больше не место". Тогда первосвященники воскликнули: "Верно сказал Давид,
что лучше быть сторожем в доме Господа, чем благоденствовать в шатре
язычника!" А Ирод ответил: "Так то честный чело-пек! Разве не гласит восьмая
заповедь: "Не укради"? А они мало того что крали, так еще нарушали субботу,
прелюбодействовали, убивали, идолопоклонничали, богохульствовали, занимались
колдовством, лжесвидетельствовали, а эти грехи караются смертью.
Просвещенные мужи, неужели вам не кажется странным, что только восьмую
заповедь можно нарушить, не боясь ни смерти, ни бесчестия?" Тут
первосвященники низко поклонились, так что чуть не стукнулись лбами об пол,
и смиренно вопросили: "Кто мы такие, чтобы подвергать сомнению мудрость
Закона?" Тогда Ирод сказал: "Менелай, принеси мне древний список Закона! И
найди в нем заповедь о воровстве".
- Ты говоришь совсем, как он.
- Так вот, эта грязная кладбищенская свинья Менелай идет вперевалочку к
сундуку, роется в свитках и своим противным голосом читает из двадцать
второй главы Исхода то место, о котором никто из нас слыхом не слыхивал и в
котором говорится, что человек, посягнувший на дом соседа в день праздника,
должен быть наказан смертью, потому что он посягнул не только на дом соседа,
но и на самого Господа. С тем Ирод отпустил первосвященников, но сказал им
напоследок: "Вы слышали Закон. Мой свиток надежнее вашего, просвещенные
мужи. Читайте вот тут. Смотрите. Он датирован временем царствования Езекия.
Наверно, его привез в Египет первосвященник Ония, а от потомка Онии он
перешел ко мне как драгоценный дар. Боюсь, ваши свитки попорчены неумелым
обращением и безграмотным переписыванием с рваных манускриптов". Вот так
было с его указом. Никто не осмелился обвинить царя в подделывании рукописи
или открыто заступиться за взломщиков, потому что грабеж египтян вроде и не
преступление вовсе, а на Едом сам Господь простер сапог Свой и отдал его в
рабство. На это Иоаким мягко заметил:
- Брат мой, хорошо, что никто не пошел против "него". Это было бы
ребячеством. Наш высокоумный учитель Гиллель предупреждает нас, что надо
различать частные и общие заветы Господа. Частные заветы были даны нашим
предкам, чтоб они не боялись грабить тех, кто ограбил и обратил в рабство их
самих. И разве сегодня толковать их как общий завет преследовать и грабить
египтян не кажется тебе чудовищным? Да и слова о Едоме постыдно вырваны из
текста. То, что Господь много столетий назад воспылал гневом на Едом,
сегодня не дает права грабить дома едомитян. Ладно. А насчет указа мы еще
посмотрим, возымеет ли он то действие, на которое "он" рассчитывает. Мне
тоже не нравятся подобные нововведения. Пусть уж лучше побили бы мошенников
за нарушение субботы камнями, потому что вламываться в запертый дом,
несомненно, все равно, что драться, а драться запрещено в святой день.
Выселять же их из страны за воровство недопустимо.
- Однако, брат Иоаким, почему ты называешь его едомитянином? Ведь ты
знаешь не хуже меня, что, хотя он родился в Едоме, он не более потомок
Исава, чем я.
- Я назвал его едомитянином, чтобы не произносить всуе более достойное