"Роберт Грейвз. Царь Иисус" - читать интересную книгу автора

когда Закон можно толковать по-разному, но он даже речи не заводит о том,
чтобы игнорировать Закон в целом. И как бы ни распирал его царский дух, он
навсегда останется покорным слугой множество раз покоренного Иеговы, всегда
будет знать свое место обыкновенного царька и подданного Римской империи, а
потом, когда наступит час, он умрет, как умирает любой человек. Вряд ли Ирод
считает, что благодаря своим добродетелям живым вознесется на небо, подобно
Еноху и Илии. Увы, между мощью Римской империи и влиянием Моисеева Закона
слишком мало места для воплощения в жизнь честолюбивых мечтаний.
После того как Антипатру было оказано предпочтение перед сыновьями
Мариамны, Симон крепко с ним сдружился. В Александрии Антипатр учился у
родственника Симона, но понимал Закон более прямолинейно, чем Канфары, и,
хотя готов был воспринять даже самые вольные толкования Гиллеля, к греческой
философии питал отвращение, видя в ней угрозу Святому Писанию. Волею отца он
взял в жены дочь царя Антигона, которая скоро умерла, оставив ему двоих
детей, мальчика и девочку. Мальчик, Антипатр-Млад-ший, учился в Египте, где
жили Канфары, отличался тихим нравом и прилежанием. Девочка, Кипра,
обрученная с сыном Аристобула, который потом прославился как Ирод Агриппа,
была еще совсем крохой. Сам Антипатр, обрученный с юной дочерью Аристобула,
жены не имел и чувствовал себя поэтому очень одиноким. Отец, правда,
намекнул ему, что приглядел для него другую жену, а пока он-де может завести
для развлечения любовницу, но совесть не позволяла Антипатру поступить таким
образом. Он придерживался точки зрения фарисеев, что ложиться с женщиной не
ради будущих детей противно Богу и история Онана тому подтверждение. К тому
же он не желал иметь от еврейки или едомитянки незаконных детей, которые не
будут допущены в общину Израилеву, но тот же Закон запрещал ему иметь
любовные сношения с гречанками, финикиянками и прочими чужестранками.
Как-то весенним утром за несколько месяцев до казни братьев Антипатр
посетил Симона в его роскошных Храмовых комнатах, выходящих окнами на
царский двор.
- Ты расстроен, царевич, - сказал Симон, как только они остались
вдвоем. - В последнее время ты постоянно расстроен. И это печалит меня.
Антипатр смочил губы предложенным ему вином, взял горсть миндаля и стал
машинально разламывать орешки, выкладывая из них геометрические узоры на
свободной части золотого подноса.
- Ты прав, Симон, я расстроен, - сказал он и вздохнул. - В Израиле быть
царем, сыном царя или наследником царя нестерпимо, если подданные презирают
тебя как выскочку. Нет, они исполняют приказания, которые я отдаю именем
отца, но без всякой охоты, за исключением разве лишь совсем простых людей, а
все остальные держатся со мной угрюмо. Вот и сейчас я шел по двору, а они
словно хлестали меня по лицу своими глумливыми приветствиями. Знаю, они
думают: "Какое право его отец имеет на престол, кроме того, что ему даровано
нашими врагами, безбожными римлянами? Ни его отец, ни его мать не
принадлежат к роду Маккавеев. Он сын безбожной едомитянки, внучатой
племянницы проклятого Забида". Если я буду строг с ними, они возненавидят
меня как тирана, если терпим - решат, что я слабоволен, и будут презирать
меня. Я знаю, что плотью и кровью принадлежу к их племени, что Иерусалим -
мой дом и самый прекрасный город на свете, поэтому я хочу спросить тебя:
есть ли у меня надежда добиться любви и доверия моего народа?
Симон, вероятно, ждал этого вопроса, потому что не замедлил с ответом:
- Я скажу тебе, царевич. Царственность - в осознании своей