"Юрий Греков. Дротик Одиссея " - читать интересную книгу автора

Сергей продолжал трепаться, пытаясь побороть собственную растерянность,
а я вдруг подумал совсем о другом: о том, как я сам выгляжу во всей этой
истории. И сравнение, пришедшее на ум, выглядело, при всей своей обидности,
совершенно справедливым, потому что с самого начала я действительно повел
себя, как страус. Интуитивно почувствовав в рассказанном Сережкой опасность
здравому смыслу, я инстинктивно сунул голову в песок безразличия. Или, если
говорить точно, ухватился за самое удобное объяснение: галлюцинация, -
вместо того, чтобы попытаться вникнуть в невероятный факт. Собственно,
многим свойственно закрывать глаза на факты, которые представляются им
невозможными с точки зрения здравого смысла, или же с этой точки зрения их
объяснять. У Шекли даже есть специальный термин для этого психологического
явления - "пан-саизм": Дон-Кихот считает ветряную мельницу великаном, а
Санчо Панса считает великана ветряной мельницей. При донкихотстве обыденные
явления воспринимаются как необычные... при пан-саизме же наоборот:
необычные - как обыденные... А целая компания французских академиков во
главе с самим Лавуазье в свое время очень точно сформулировала принцип
отношения к неприемлемому и невероятному: "Этого, не может быть, потому что
этого не может быть!" Удивительная логичность данной формулы вызывает
ироническую ухмылку лишь до того случая, когда ухмыляющийся столкнется нос к
носу с чем-то абсолютно немыслимым.
Вообще-то при случае можно с достаточным апломбом порассуждать о прямом
и обратном ходе Времени, о темпоральных параллелях, о сдвигах, перепадах и
даже о моменте вращения времени, доказывать или с равным успехом отрицать
возможность путешествия в прошлое или будущее. Можно даже прослыть знатоком
проблем и гипотез, которые столь успешно решают отважные герои и не менее
отважные авторы фантастических сочинений и перед которыми в тупик становятся
ученые, тоже не отличающиеся трусостью, но связанные тем пониманием
сложности проблемы, которое отнюдь не обременяет дилетантов. Но вот, когда
доходит до дела...
И тут я поймал себя на мысли, что эти рассуждения, при всей их
справедливости, - всего-навсего еще одна инстинктивная попытка уйти от
главного вопроса: что же все-таки произошло?
Сережка прервал свой монолог о вариантах и, чертыхнувшись, кивнул на
ящичек:
- Ну что, поковыряемся?
Ковыряться долго не пришлось: на трех сторонах ящичка были небольшие
углубления, точно такие, как на крышках школьных пеналов. И каждая стенка
легко отходила в сторону, открывая ряд узких цветных клавиш. Мы несколько
раз откидывали и закрывали крышки, так и сяк разглядывая ящик.
-Приемник - не приемник, - рассуждал Сережка. - Похоже, и не похоже...
Может, попробуем? Нажмем?
Ящичек был совершенно мирного вида, но мне почему-то вспомнились
мины-сюрпризы, которые при отступлении разбрасывали немцы, - перочинные
ножи, авторучки, зажигалки и прочая безобидная с виду дребедень, которая
взрывалась, стоило только попытаться открыть ножик или чиркнуть зажигалкой.
Такой вот "авторучкой" Вовке Фролову кисть оторвало.
Сережка, не дожидаясь ответа, утопил сначала одну, потом вторую красную
клавишу. И только собрался нажать третью, как боковая стенка ящичка слабо
засветилась, потом вспыхнула и на противоположной стене комнаты
сфокусировался резкий белый квадрат. Кино, что ли?