"Юрий Греков. Дротик Одиссея " - читать интересную книгу автора

Едва успел я это подумать, как квадрат вдруг стремительно расширился,
охватив вторую стену, и краем глаза я успел приметить, что стена тут же
растаяла, а в следующее мгновение я понял: надо обязательно успеть. Сережа,
шагавший впереди, ускорил шаг и почти побежал. И в ту же секунду я
почувствовал, что меня будто что-то подхватило, шаги стали широкими,
длинными, незначительным усилием я пролетал, наверное, десяток метров при
каждом шаге. При этом никаких других неожиданных ощущений я не испытывал -
ничто не толкало меня, ничто не поддерживало. Только умом я представил
что-то подобное: огромная труба, и сильный ток воздуха мягко, но настойчиво
несет меня вперед и вперед, с каждым мигом быстрее. Но никакой трубы не
было-мы бежали по Бульварной, вернее по тротуару ее, почти вплотную к домам.
Вот мимо проскочил магазин Бондарева - культмаг, где в детстве я покупал
марки в целлофановых пакетиках, и, с позволения дяди Георгия Бондарева,
читал книжки, пристроившись у прилавка (дома за моим чтением следили,
опасаясь за зрение, а здесь можно было читать, сколько влезет). Магазин
проскочил мимо, и только краем глаза я приметил: ремонт- дверь снята, и
вместо одного из косяков стоит почти законченная бутового камня колонна в
свежих потеках цементного раствора.
А Сережкина спина все удалялась, я поднажал, и когда он круто свернул и
впрыгнул в распахнутую дверь бывшего ателье индпошива, я в тот же лиг
перелетел через порог следом за ним. Посреди ободранной, давно нежилой
комнаты зиял широкий люк с невысоким колодезным срубом из рыжего кирпича.
Сережа оглянулся, задохшимся голосом крикнул: быстрей, не успеем!-и прыгнул
в люк. Я, не раздумывая и не удивляясь, прыгнул, как в воду, "солдатиком", и
через мгновение барахтался, стараясь выпростаться из душной массы, окутавшей
меня. Кто-то сильно дернул меня за руку, я встал и, пружиня на груде желтой
ваты, попытался оглядеться, но Сережа снова крикнул: скорей! И, волоча за
собой клочья приставшей ваты, мы побежали, по низкому кирпичному коридору.
За третьим или четвертым поворотом коридор кончился и выбросил нас в широкий
просторный зал, похожий на холл большой современной гостиницы. Холл
негромко, но ровно гудел голосами. Какие-то совершенно незнакомые, очень
элегантные люди поодиночке, парами, группками гуляли по мраморным плитам меж
отделанных деревом стен, разговаривали, прислонившись к цветным витражам и
кованым фигурным решеткам, стряхивали пепел в пасти украшенных чеканкой
огромных пепельниц - дельфинов. Едва я успел оглядеться, Сережа, потянув
меня за рукав, кивнул: сюда. Машинально наклонившись, чтоб не стукнуться о
низкую притолоку, я оказался в просторной невысокой комнате со сводчатым
потолком. Из узких небольших окошек в комнату лился свет, ровно, без бликов,
без лучей распространяясь по всей комнате, - такой ровный теплый свет
неподвижно стоял, наверное, в маленьких датских домиках андерсеновских
времен.
В комнате тоже были люди, но совсем другие. Я сначала не понял - почему
другие. Но, оглядевшись, увидел: взрослых совсем немного, зато мальчишек
множество. Все они как-то бесцельно слонялись по комнате, почти не
переговариваясь и упорно вглядываясь в тускло шлифованные кирпичи пола.
- Успели, - облегченно вздохнул Сережка. - Смотри.
И в ту же секунду у моих ног кирпич брызнул звоном и во все стороны
раскатились блестящие монетки. Мальчишки повалились на пол. Я незаметно для
себя тоже опустился на кирпичи. Взяв одну монетку - венгерские пять пенго -
я подбросил ее на ладони и уронил. И, едва коснувшись пола, монета с легким