"Михаил Грешнов. О чем говорят тюльпаны" - читать интересную книгу автора

неубедительно, по-детски... Надо бы еще поездить по свету, - продолжал он,
- собрать побольше материала. Хочу побывать в Австралии. Узнать, о чем
говорят Канопус и звезды Центавра...
Говорил он скучно, неинтересно, словно ему не хотелось рассказывать о
себе. Это была проза после высокой поэзии о цветах и о звездах, которую он
только что мне поведал. Он чувствовал эту прозу и на полуслове прервал
рассказ.
Остаток пути мы прошли молча, каждый думая о своем: Бельский, наверно,
о звездах, я о заводе, лаборатории, о диссертации, которая пишется с
трудом. Что бы сказал о моей диссертации Бельский, если б его спросить?..
Нет, об этом я его не спрошу. Это не главное. Главное в нем самом -
что-то необычайное, неповторимое.
- Как вы объясняете, - спросил я, - свою восприимчивость к голосам
звезд? Вы говорили, что в детстве слышали пение и шепот цветов.
- Как объясняю? - спросил он. - Может быть, это аномалия. Может быть,
норма. Мне думается, в каждом человеке сидит то же, что и во мне. Может
быть, каждая клетка нашего тела не только излучатель радиоволн - это
доказано, - но и приемник. Может, у меня обостренное восприятие. И такого
же восприятия можно добиться для каждого. Мало ли загадок таят нервная
система и человеческий мозг. Надо искать...
- Надо искать... - как эхо, повторил я его последнюю фразу. Старик
прав: впереди поиски и открытия.
Огни поселка открылись внезапно. Тропинка перешла в дорогу, дорога
раздвоилась: одна вела в поселок, другая - к курзалу. Бельский
остановился.
- Вот и пришли, - сказал он. - Спасибо вам. Я, наверно, из леса не
выбрался бы и заночевал у костра. Вы любите ночевать у костра?
Я ответил, что я сибиряк и ночевать у костра мне приходилось не раз.
- А в Австралии вам хотелось бы побывать? В настоящей Австралии? -
спросил Бельский, видимо не желая больше рассказывать о себе, давая
понять, что вопросов не надо.
Я ничего не ответил.
- Мне очень хочется... - сказал он.
В голосе его звучало смущение, будто он извинялся за прерванный
разговор: не надо было рассказывать о пенсии, о монографии, которая еще не
написана, - все это портило встречу.
- Прощайте, - Бельский подал мне руку.
Я в ответ подал свою, но с удивлением ощутил в руке звездофон.
- На память, - сказал Бельский. - Не откажите принять.
Я невольно сжал подарок в руке, подыскивая слова, чтобы отблагодарить
Бельского.
- Вот и запись Мицара, - на ощупь он передал мне пленку. - Тайна
тюльпанов... Хорошая тема для диссертации. С сорняками у вас не
получается.
Неужели он прочитал мои мысли?..
Борис Андреевич рассмеялся:
- Мысли читать легче. Не всегда приятно, но легче.
Я был ошеломлен.
- Разгадаете тайну, - продолжал Бельский, - я вас найду. Вы можете это
сделать - раскрыть загадку. У вас преимущество - молодость. Прощайте.