"Михаил Грешнов. Чайки с берегов Тихого океана" - читать интересную книгу автора

Что-то проходило перед глазами, задевало сознание, а проснешься, тряхнешь
головой исчезало. Впрочем, в поездках в часы, когда остаешься с самим собой, в
душе поднималось что-то тревожное позовет кто-нибудь, что ли? Поднимешь голову
- никого.
Потом пришел шум. Засыпая, я слышал его - ритмичный, тягучий. Что такое?
Может быть, устаю? Уставал я и прежде, но такого шума не слышал: "У-ух-х!
У-ух-х!" Даже днем задумаешься и слышишь: "У-ух-х!.."
Что-то знакомое, а не поймаешь. Начал прислушиваться. Среди поля встану и
слушаю: вспомнится... вот сейчас... У-ух-х! Непонятно! И, как все непонятное,
это пугает. Я стал зажимать уши ладонями, затыкать ватой. Шум только
усиливался.
. Я уже ни о чем не мог думать. Не мог читать.
- Что с тобой? - спросила жена. - Ты болен?
Что я мог ей сказать?
И вдруг - да ведь это морской прибой! К ударам примешивался шорох,
скрежет, как будто терся камень о камень!..
На какой-то миг это меня успокоило. Объяснение найдено. Но тут же пришли
вопросы: откуда прибой?
От дома до моря сто километров!.. Между тем прибой бился у меня в ушах,
как гигантское сердце.
И - наверно, одно к другому - перед глазами стало возникать море.
Приляжешь даже не задремать какой сон при часовом перерыве? - прикроешь глаза
появляется море. Как-то странно появляется, будто я смотрю на него сверху,
плыву над берегом. Прибой набрасывается на скалы, камни блестят влажные, а я
плыву - лечу, и навстречу мне ветер. Картина была до того реальной, что я -
впервые это привиделось днем - не раскрывал глаз: не упустить бы море, вскинул
руку ощупать стену. Дома я, стена рядом. Значит, мне снилось. Сон, однако,
двойной: я дома, и я над морем, ощупываю стену веранды и лечу над водой...
Мыслил я очень отчетливо и раздвоение ощутил с испугом: сон наяву привлекал и
тревожил одновременно.
Вечером пришло то же; волны, прибой. Бывал я на Черном море. На сочинских
пляжах. Но море, которое видел теперь, было другим.
Так стало повторяться из ночи в ночь. Иногда картина менялась: уходил
берег, внизу были волны, впереди линия горизонта. Гул прибоя стихал, слышался
шелест пены на гребнях волн.
Опять менялось: горизонт валился наискосок, в глаза ударяло солнце. Я
сжимал веки, а когда поднимал их, видел перед собой корабль...
Вставал с постели, этим, наверно, будил птиц, они шевелились в клетке.
Иногда подавали голос, это толчком отдавалось у меня в сердце. В глаза
наплывало море, хотелось к нему.
Утром шел на работу. И на следующий день на работу - все двигалось
чередом. Однако тоска по морю оставалась в душе, зрела, становилась частью
меня самого. Тоска и тревога. Отчего же тревога? Отчего мечта по несбыточному
рвет меня на куски? С поля, с вечернего совещания при директоре меня гнало
домой. Но и здесь спокойствия не было. Море хотелось видеть.
И от того, что хотелось, видел берег, волны. Корабль. Рыбу, мелькавшую
перед глазами. Крик чайки близко над ухом. Проснувшись, я пытался понять:
кричала чайка во сне или в клетке?
Подолгу разговаривал с птицами.
- Папа, что это ты? - заметил младший сын Борька.