"Аполлон Григорьев. "Роберт-дьявол" (Из записок дилетанта)" - читать интересную книгу автора

quelque fois sublime. {она иногда бывает в ударе (франц.).}
- Touchez la, {Попытайте счастья (франц.).} - отвечал я ему, подавая
палец руки, и стал пробираться во второй ряд.
- А! вы вечно здесь, - приветствовало меня с важною улыбкою одно
звездоносное лицо, под начальством которого я служил или, лучше сказать,
которое было одним из многих моих начальств. - Это значительное лицо я,
впрочем, очень любил: _оно_, говоря о нем с подобающим уважением в среднем
роде, было очень умно и обязательно приветливо.
- Какой вы партии? - спросило оно меня с тою же улыбкою.
- Никакой, в<аше> п<ревосходительство>.
- Но, все-таки, pro или contra?
- Скорее pro, в. п., хотя в этом случае буду иметь несчастие
противоречить вам.
Значительное лицо обыкновенно вооружалось на танцы петербургской Елены
как на верх соблазна и на унижение искусства, но, несмотря на это, бывало в
театре каждый раз, когда очаровательница кружилась воздушной Жизелью или
плавала и замирала в сладострастной неге, вызванная из праха могил силою
Бертрама... И тогда на важной физиономии значительного лица, всегда
благородно спокойной, играла невольная улыбка удовольствия.
Потому при словах: "противоречить вам" я не мог сохранить ровности тона
и, почтительно поклонившись, начал искать своего нумера, который был подле
бенуара.
Я сел и достал из кармана трубку. Ложа подле меня была еще пуста.
Капельмейстер махнул своим волшебным жезлом...

II

Отдаленный, таинственный, беззвучный раскат грома послышался в адской
бездне; он был тих и грозен, как первые предвестники приближающейся бури,
как шум сонмища духов, собравшихся восстать на Создателя. Он затих, и после
страшной секунды молчания раздался раздирающий звук, голос хулы и отчаяния,
нисходивший все ниже и ниже, до соответствующего ему в преисподней. То была
целая история падшего духа - роковая, как создание, грустная, как мрак и
смерть, быстрая, как молния, падшая с неба. Но звук, падший в бездну, еще
раз глухо повторился в ней и, вечный житель вечного неба, начал восходить к
нему тем же путем, тою же лестницею звуков, которою совершилось падение...
Но когда достиг он своего прежнего пункта и, не остановись на нем,
устремился к иному родственному ему звуку, он был отвержен, и сотня
различных инструментов страшным ударом возвестили приговор проклятия. И
вновь в адской бездне послышались стоны страдания и падения и сменились
потом звуками отчаянной борьбы. Однообразно звучал тот же голос падшего
духа, стоном отчаяния призывал он с неба свою жизнь, свою любовь, - и снова
слышался роковой, неизменный приговор, и сливался с злобным хохотом демона.
Но вот как бы из иного мира, в ответ на заклинание и призыв, послышались
плачущие тоны, полные воспоминаний, раскаяния, примирения, грусти. Они были
встречены хохотом хулы и страдания, и голос начал бороться с этими тенами, и
они исчезли в массе странных, резких, свистящих звуков. Ад торжествовал свою
победу; сильнее и сильнее раздавался голос, сливаясь с свистом бури и с
резкими противоречиями страстей, - но снова истекли из этого хаоса светлые
звуки, те же, что и прежде, но более торжественные... Они побеждали, голос