"Аполлон Григорьев. Офелия (Одно из воспоминаний Виталина)" - читать интересную книгу автораможет любить ее Вольдемар.
Сент<ября> 21. Она пришла сегодня к нам, под предлогом навестить мою больную мать - осталась обедать и после обеда три часа ходила по зале со мною и с Вольдемаром: я не мешал говорить им, я решился наконец принять свою печальную роль и служить им прикрытием. Когда она ушла, меня позвали к матери. Я выслушал упреки и сентенции по обыкновению, т. е. так, что они упали вовнутрь меня. Моя мать думает, что Лиза влюблена в меня, потому что она ослеплена, как всякая мать, и не видит того, что меня нельзя любить. Как бы то ни было, я обещал Лизе прийти ужо вечером с Вольдемаром и сдержу обещание. Она встретила нас в слезах, расстроенная... Боже мой! эти палачи гнусны до того, что не удерживаются даже от физических оскорблений... Отвратительно передать бумаге то, что происходило в первый день или, точнее, в первую ночь свадьбы между ее отцом, ею и мужем... - О! мне ничего не остается на свете!.. - вскричала она, с рыданиями падая на стул. Мы оба с Вольдемаром стояли пораженные отчаянием; не знаю, что было с ним, но мной владело чувство негодования на себя, на него, - но я считал в эту минуту святым делом убить ее мужа и увезти ее... Она приподнялась и, быстро схвативши меня за руку, повела в другую - Я люблю!.. - шептала она. Я молчал. - Я люблю, - продолжала она с рыданиями, - я люблю... его. Я его любила с первого дня нашей встречи, я любила его... Я взял ее руку. - Итак, - сказал я, - мы все трое осуждены... Он вас любит, знайте это... знайте также, что я люблю вас. Она с рыданиями бросилась ко мне на грудь. Я тихо оттолкнул ее - и ушел в ту комнату, где сидел Вольдемар. - Она тебя любит, - начал я. - Я это знаю, - отвечал он. Послышался колокольчик; приехали отец и муж и бросились ко мне и к Вольдемару с распростертыми объятиями. Я, против обыкновения, пил - и не мог опьянеть. Сент<ября> 29. Вчера за нами прислали, потому что у них был вечер... Я сел подле ее мужа, чтобы отвлечь его внимание от нее и от Вольдемара. Скоро, впрочем, муж стал играть в карты. Я должен был выносить пытку разговора с приживалкою. Вольдемар говорил с нею... она полулежала на кушетке, так грациозно, так свободно... На ее лице играла такая беззаботная радость. Мне было тяжело: меня давило предчувствие. Когда я возвратился домой, все ужасные, пытки, какие может изобрести |
|
|