"Ольга Григорьева. Набег (Скандинавский цикл-3)" - читать интересную книгу автора

сквозь зубы и отправился к Бьерну на нос драккара. Латья отклонил руль,
заставляя корабль обогнуть мыс, Харек качнулся, схватился рукой за борт, но
не оглянулся. Тортлав хихикнул ему вслед, Гримли радостно осклабился.
Почуявший достойную поддержку Рюрик встал на ноги, расправил плечи, вытянул
тонкую мальчишескую шею и, за отсутствием Харека, победоносно взглянул на
Айшу.
И в этот миг она впервые увидела Гаммабург. Огромная, величественная
гряда из камней серой тенью выросла на холме за плечом Рюрика. Остроконечной
пикой вонзилась в небо деревянная сторожевая башня, длинными крыльями
распласталась по склону холма большая деревня, прорезала склон узкими
улицами, разномастными домами, длинными складами. Пестрым языком людских
одежд вывалилась на пристань, к раскачивающимся в гавани торговым кораблям,
заметалась над рекой разноголосьем людской речи, конского ржания, стука и
скрипа. Гаммабург - шумный, жаркий, тяжелый, как обрюзгший хряк, обложил
берега Лабы постройками, навозным запахом, плешью торговой площади,
настороженными рядами облепивших пристань копейщиков [45] и зелеными шапками
лучников, затаившихся за грядой замковых камней. Правитель Гаммабурга граф
Бернхар [46] еще не достроил основной каменный замок на холме, лучники
обороняли лишь деревянную крепость, затаившуюся между деревенских домов и
отгородившуюся от них тяжелыми воротами и крепким частоколом. У ворот на
сторожевой башне один из стражей уныло колотил дубинкой в железный круг,
оповещая город о прибытии неизвестных кораблей. Глухой железный гул плыл над
площадью, над головами лучников, над ровными рядами копьеносцев, облизывал
борта драккара, отдавался в ушах болотницы неприятным заунывным плачем.
Никогда ранее Айше не доводилось видеть столь огромный город, даже Альдога
по сравнению с ним казалась маленьким печищем. Ладони болотницы вспотели, в
груди защемило неясной томкой, робость змейкой-медяницей заползла в сердце и
притаилась там, подергивая склизким хвостом. Отыскав взглядом Бьерна, Айша
шумно выдохнула, облизнула пересохшие губы. С ним было не страшно он был
куда сильнее, чем этот огромный город с его рябой окраской и недостроенной
крепостью на холме.
Кьятви услышал ее вздох, потянул за рукав. Полагая, что старик хочет
пить, Айша нащупала рядом с собой кувшин с чистой водой, вытащила пробку,
сунула старику. Он отстранил кувшин, просипел:
- Рагнар наверняка послал к ним гонца по суше. Они ждут нас. Поэтому
слушай - заговорят ли в знак мира монастырь и церковь?
- Что?... - не поняла Айша.
- Слушай, - повторил старик и тут же, заглушая его речь, на берегу
звонко, ровно, успокаивая и город и пришлых воинов, запело железо.
Ахнув, болотница схватилась за грудь, стиснула во рот рубашки, словно
задыхаясь. Она умела слышать, как поет внутри древесных стволов живой сок,
как наливается росой первая трава, как перешептываются меж собой незримые
нежити. Иногда ей доводилось слышать и песнь железа - в боях, когда мечи,
сходясь лезвиями, визжали злобно и жестко, изрыгая друг из друга хозяйскую
ненависть. Болотница полагала, что именно таков голос железа. Но звуки,
затмившие громаду чужого города, тоже издавало оно. И в них не было ярости
или ненависти. Они пели о мире, о величии, гораздо большем, чем власть, и о
прощении, куда более могущественном, чем сила. В них звучали голоса живых и
давно ушедших людей, шелест ветра и звон ручья, радость и боль.
- Колокола, - вслушиваясь в радостное пение железа, сказал Кьятви.