"Александр Грин. Человек с человеком" - читать интересную книгу автора

как это ни странно, - естественное явление, усиливает страдание до
чрезвычайности. Может быть, тысячу лет позже, когда изобретения коснутся
областей духа и появится возможность слышать, видеть и осязать лишь то,
что нужно, а не то, что первый малознакомой человек захочет внести в наше
сознание путем внушения или действия, людям этим будет жить легче, так как
давно уж про себя решили они, что личность и душа человека неприкосновенны
для зла.
Я немного поспорил, доказывая, что зло - понятие относительное, как и
добро, но в душе был согласен с Аносовым, хоть не во всем, - так,
например, я думал, что таких людей нет.
Он выслушал меня внимательно и сказал:
- Не в этом дело. Человек зла всегда скажет, что "добро" - понятие
относительное, но никогда не скажет страдающий человек того же по
отношению к злу. Мы употребляем сейчас с вами понятия очень примитивные и
растяжимые; это ничего, так как нам помогает ассоциация и около двух
коротеньких слов кипит множество представлений. Но возвратимся к нашим
особенным людям. Частица их есть почти во всех нас. Не потому ли,
например, имеют большой успех, и успех чистый, такие произведения, как
Робинзон Крузо, - что идея печальной, красивой свободы, удаления от зла
человеческого слита в них с особенным напряжением душевных и физических
сил человека. Если вы помните, появление Пятницы ослабляет интерес
повести; своеобразное очарование жизни Робинзона бледнеет от того, что он
уже не Робинзон только; он делается "Робинзон-Пятница". Что же говорить
про жизнь населенных стран, где на каждом шагу, в каждый момент - вы - не
вы, как таковой, а еще плюс все, с кем вы сталкиваетесь и кто ничтожной,
но ужасной властью случайного движения - усмешкой, пожатием плеч, жестом
руки - может приковать все ваше внимание, хотя вам желательно было бы
обратить его в другую сторону. Это мелкий пример, но я не говорю еще о
явлениях социальных. В этой неимоверной зависимости друг от друга живут
люди, и, если бы они вполне сознали это, без сомнения слова, речи, жесты,
поступки и обращения их стали бы действиями разумными, бережными;
действиями думающего человека.
Недавно в одном из еженедельных журналов я прочел историю двух
подростков. Юные брат и сестра провели лето вдвоем на небольшом островке,
в лугах; девочка исполняла обязанности хозяйки, а мальчик добывал
пропитание удочкой и ружьем; кроме них на острове никого не было.
Интервьюер, посетивший их, вероятно, кусал губы, чтобы не улыбнуться на
заявление маленьких владетелей острова, что им здесь очень хорошо и они
всем довольны. Разумеется, это были дети богатых родителей. Но я вижу их
просто так, как они были изображены на приложенной к журнальному сообщению
фотографии: они стояли у воды, держась за руки, в траве, и щурились.
Фотография эта мне чрезвычайно нравится в силу смутных представлений о
желательном в человеческих отношениях.
Он наклонился ко мне, как бы выспрашивая взглядом, что я об этом думаю.
- Меня интересует, - сказал я, - возможна ли защита помимо острова и
монастыря.
- Да, - не задумываясь, сказал Аносов, - но редко, реже, чем ранней
весной - грозу, приходится видеть людей с полным сознанием своего
человеческого достоинства, мирных, но неуступчивых, мужественных, но
ушедших далеко в сознании своем от первобытных форм жизни. Я дал их точные