"Александр Степанович Грин. Тихие будни" - читать интересную книгу автора

Сергеевна, томная, с болезненным, лимонного цвета, лицом, рыхлая дама, могла
часами вспоминать Петербург. Супруги иногда ссорились, шепотом, без
увлечения, с досадливой скукой в сердце. Инна Сергеевна, вздыхая, говорила
мужу: "Паша, я отдала тебе все, все, - вы узкий, неблагодарный человек", -
на что, вытирая вспотевшие очки, Павел Павлович отвечал: "Кто старое
вспомянет, тому глаз вон". Гости, боясь скуки, ездили к ним редко и
неохотно.
Евгения Алексеевна проводила время в прогулках, чтении, раздумьи, сне и
еде. Через две недели она заметно поправилась, порозовела, в глазах появился
здоровый блеск. Ленивая тишина лета укрепила ее. В это же самое время в
губернском городе соседней губернии произошло следующее.


II

Молодой человек Степан Соткин, из мещан, после долгого отсутствия
вернулся домой. Он прослужил три года, где и как придется, в разных местах
России: кассиром на пароходе, весовщиком на станции, кондуктором и агентом
полотняной фирмы. Он не переписывался с родителями почти год, так что, по
возвращении, для него было большой и серьезной новостью известие о смерти
старшего брата, в силу чего Степану Соткину приходилось тянуть жребий.
Призывных в этом году было немного, льготный жребий требовал счастья
исключительного, а забраковать Соткина не могли, потому что это был человек
здоровый, рослый и быстрый.
Вечером в саду под бузиной произошло семейное чаепитие. Старик Соткин,
вдовец, сторож казенной палаты сказал:
- Отымут тебя, Степан. Гриша померши, а тебе - лоб. С Петькой останусь.
- Это еще неизвестно, - ответил Степан. - Я, собственно, к военной
службе охоты никакой не имею.
После четырех лет скитаний он думал о солдатской лямке с ненавистью и
отвращением. С шестнадцати лет Соткин привык жить вполне независимо,
переезжая из города в город, тратя, как хотел, свои силы, труд и деньги. Ему
вспомнилась бойкая, цветная Москва, голубая Волга, гул ярмарки в Нижнем,
нестройная музыка Одесского порта; перед ним, окутанный паровозным дымом,
бежал лес. И Соткин покрутил головой.
- Да, неохота, - повторил он.
- Выше ушей не прыгнешь, - сказал старик. - Бежать, что ли? В Англию.
Два года восемь месяцев, - авось стерпишь.
Соткин вздохнул и, выйдя побродить, зашел в пивную. Там, сжав голову
руками, он просидел за бутылками до закрытия и, тщательно обсудив положение,
решил, что служить придется. Жизнь за границей и манила его, но и пугала
невозможностью вернуться в Россию. "Служить так служить, - сказал он,
подбрасывая в рот сухарики, - так и будет".
Его назначили в Пензу. Обычное недоумение и растерянность новобранцев
перед новыми условиями жизни (в большинстве - "серых" деревенских парней), а
также наивное тщеславие их, удовлетворяемое красными новенькими погонами,
треском барабана и музыкой, были чужды Соткину. Как человек бывалый и
развитой, он быстро усвоил всю несложную мудрость шагистики и вывертывания
носков, выправку, съедание начальства глазами, ружейный механизм и - так
называемую "словесность". Ровный, спокойный характер Соткина помогал ему