"Александр Грин. ПСС, Том 2. Рассказы 1909-1915" - читать интересную книгу автора

ближе; лицо его невозможно было разглядеть, в темноте оно казалось то
молодым, то старым. Он задыхался.
- Вы едете на своем жарком. Когда ваша лошадь обнажит свои ребра от
голодухи, вы ее скушаете. Советую кормить животное хорошенько, потому что
бифштекс может оскандалиться.
- Любезный, - сказал проезжий, - вы умираете, а я жив и даже еще не
болен. Пропустите меня, пожалуйста.
Силуэт поднял обе руки к лицу, сложив их как для молитвы в крепком
сцеплении пальцев, и потряс ими в воздухе.
- Я - парусник, - прошипел он, - я очень прошу вас запомнить, что фирма
"Кропет и компания" за сорок лет своей грабительской деятельности не видела
более искусного мастера, чем я. Запишите, пожалуйста, на бумажке: Илия
Денсон, парусник, сорока шести лет, околевает на улице. Это я.
Он, видимо, почувствовал головокружение, потому что сел на мостовую,
обнял колени руками, хрипло заплакал и склонился к земле. Рег отъехал в
сторону; агонирующее тело медленно пошевеливалось перед ним, темное, на
черной мостовой, в пыли и безмолвии.
- Умираю! - подползло к лошадиным копытам.
- Спокойной смерти! - Рег снял шляпу, дернул повод, и Денсон остался у
него за спиной. Крыши, сосредоточенные газовые фонари, говор копыт, - все
это, слишком обыденное вчера, лежало теперь в области страха. Страх мчался
бок о бок с Регом, нога в ногу с копытами его лошади. Рег чувствовал его, но
только не внутри, а вовне, он проезжал город с холодным уважением к
обреченному узлу жизни; последнее, что могла дать его душа, слишком
нетерпеливая для того, чтобы сострадать или бояться. Впрочем, подъезжая к
городской черте, он ожидал худшего: сплошного гниения и содома; до сих пор
ожидания эти казались преувеличенными.
На углу двух больших улиц Рег замедлил ход лошади и осмотрелся. Ему
нужен был живой человек для справки о другом, тоже, может быть, живом
человеке. Прождав несколько времени, он переехал небольшую площадь и
облегченно вздохнул: в самом конце ее, у спуска к докам, из окон нижнего
этажа громоздкого каменного дома падал на мостовую щедрый свет ламп. Этот
уголок площади, по сравнению с остальным ее сонным пространством, выглядел
уютно и живо.
Подъехав ближе, Рег по выставке окон, где были расположены в известном
порядке стеклянные вазы с кофе и серым цветочным чаем, понял, что это
большой, даже солидный магазин. Его двери, окованные стальными листами, были
не заперты, а прикрыты; замки отсутствовали; довольно большая щель
пропускала неясный шум. Рег спешился, привязал повод к решетке окна и
стукнул кулаком в дверь. Шум внутри стих, - кто-то закричал изо всех сил:
"Войдите!" - и хлопнул в ладоши.
Путешественник оттолкнул массивную дверь и остановился, смущенный
большим количеством людей, сидевших во всевозможных позах на прилавке,
корзинах с фруктами и на полу. Оглушительный рев приветствовал его
появление; вытаращенные, мутные глаза, потные лбы и полтора десятка круглых
от крика ртов заставили Рега отступить назад. Крик усилился до того, что
задребезжали стекла висячих ламп. Невозможно было разобрать, в чем дело, но
бледные искривленные физиономии людей этой толпы ярко напомнили Регу
парусника Илию Денсона и офицера, выигрывающего у смерти.