"Джеймс Гриппандо. Когда сгущается тьма" - читать интересную книгу автора

ее голоса поразил Винса словно удар грома. И он невольно воскресил в памяти
ее образ - темноволосая, с миндалевидными глазами, полными губами и
безупречной оливковой кожей молодая женщина. Впрочем, слишком уж углубляться
в это занятие ему не хотелось.
- Что ты здесь делаешь, Алисия? - спросил он.
- Слышала, что Фэлкон хочет поговорить со мной, - пояснила она. - Вот и
пришла.
Слух у Винса был прекрасный, а вот мозг вдруг отказался уяснить ее
слова. Знакомый мягкий голос лишь пробудил в его душе сонм болезненных
эмоций. Прошло много месяцев с тех пор, когда он в последний раз его слышал.
Это случилось вскоре после того, как его записали в герои. И после того, как
доктор снял с него бинты и им овладела ужасная мысль, что он уже никогда
больше не увидит ее улыбки, не сможет заглянуть ей в глаза и по выражению
лица понять, счастлива ли она, печальна или просто скучает. Последнее, что
он тогда от нее услышал, было: "Ты не прав, Винс. О, как ты не прав!" В тот
день он сказал ей, что будет лучше, если они перестанут видеться, и
заключавшийся в этих словах мрачный каламбур заставил их обоих разрыдаться.
- Я хочу помочь, - сказала она, нежно прикоснувшись к его запястью.
"Тогда уходи, - подумал он. - Мне уже значительно легче. Так что если
ты, Алисия, хочешь помочь - то уходи, сделай милость".


ГЛАВА 2


Адвокат по уголовным делам из Майами Джек Свайтек нового клиента себе
не искал, тем более в образе бездомного бродяги. Хотя, что греха таить,
многие из его прежних клиентов обитали в таких халупах, что даже самые
пробивные и снисходительные агенты по продаже недвижимости посчитали бы их
неприемлемыми. Потому что это были камеры смертников. Первую работу,
полученную Джеком после окончания юридического факультета, предоставил ему
"Институт свободы" - группа разного рода идеалистов, защищавших "худших из
худших", каковое выражение служило неким эвфемизмом для обозначения самых
отчаянных и испорченных сукиных сынов на свете. Из них только один оказался
невиновным, но и того хватило, чтобы Джек не разочаровался в своей
деятельности. Он проработал в этом институте четыре года. Однако прошло уже
лет десять с тех пор, когда у него было последнее нашумевшее дело, и
примерно столько же с того времени, как он защищал типов вроде Фэлкона.
- Как ваше настоящее имя? - спросил Джек.
Его клиент сидел на противоположном конце стола в привычной для глаз
уголовного адвоката оранжевой тюремной робе. Висевшая под потолком
флуоресцентная лампа заливала мертвенным желтым светом его морщинистое лицо.
Спутанная масса редеющих на затылке волос цвета соли с перцем, чахлая, почти
совсем седая бородка. На тыльной стороне левой руки виднелась воспаленная
болячка, еще две такие же, но большего размера, красовались на лбу над
правой кустистой бровью. Глаза, похожие на два черных омута, казались
абсолютно пустыми. Этот парень напоминал Джеку Саддама Хусейна, когда тот
выполз из своей подземной норы.
- Меня зовут Фэлкон, - с запинкой сказал клиент.
- Фэлкон - и все?