"Евгений Гришковец. Декан Данков." - читать интересную книгу автора

тут лучше было быть частью нелюбимой им человеческой массы, чем конкретным
человеком. То есть, он меня разглядел, запомнил и невзлюбил конкретно и
персонально.

Только теперь я догадываюсь, какой трудной и несчастной была его жизнь
и работа. Он придавал огромное значение и непреклонно настаивал на
посещаемости лекций, особенно первых утренних лекционных пар. Его не так
интересовали оценки студентов, как их присутствие на занятиях. И он за этим
следил. Ох, следил!
Должен напомнить, что Данков был деканом филологического факультета
Кемеровского госуниверситета. То есть, факультета, который выпускал и
выпускает в основном будущих учителей русского языка и литературы. А это
значит, что на 95% студенческий состав филфака был... женский. Точнее,
девичий. А девчонки, которые поступали на филфак, в основном были из
райцентров, городков, посёлков и деревень. Очень редкие парни-филологи,
были... как бы это сказать... очень странными парнями (кроме меня, конечно).
Я это к тому, что в общежитии жило больше половины всех студенток нашего
факультета.
Очень часто Данков врывался в самом начале первой лекции в аудиторию,
быстро делал перекличку, быстро устанавливал отсутствующих, потом по списку
узнавал, кто из них живёт в общежитии и в каких комнатах. После этого он
бежал туда. Редко, когда кто-нибудь мог опередить его и предупредить
несчастных.
Он как какой-то неукротимый смерч проносился по этажам, без стука
вламывался в комнаты, а если двери были закрыты, он сотрясал их такими
страшными ударами или даже выбивал эти хлипкие общежитские двери. Нагота,
визги, застигнутые в утренней неге парочки не смущали его. Он забегал в
комнаты, срывал со спящих или уже проснувшихся одеяла, бросал эти одеяла на
пол...
- Это так вы учитесь. Приехали изучать словесность! Зачем вы приехали?
А-а-а??!... - орал он.
Говорили, что одна третьекурсница запустила в Данкова тарелкой, когда
он ввалился утром в их комнату. Данков ловко тарелку поймал одной рукой,
сказал: "Та-а-а-к!" - и раздавил эту тарелку своими огромными пальцами и
побежал дальше.
После такого рейда Василий Николаевич вызывал всех застигнутых к себе в
деканат, и по одному, точнее, по одной карал. Всех доводил до слёз. Это было
обязательно. Об этом знали. Но слишком быстро пускать слезу тоже было
нельзя. Он не верил быстрым слезам. Те же, кто решался бороться и не
плакать... Короче, плакали все.
На первом курсе я мало сталкивался с деканом, во-первых, я
дисциплинированно учился, не болел и посещал все лекции и занятия,
во-вторых, я имел отличные оценки. Но после первого курса меня забрали
служить. Попал я на флот и прослужил три года. По возвращению я был уже
другим. У меня был более конкретный и целенаправленный интерес к филологии,
то есть, более избирательный интерес. Но меня ещё сильнее интересовала
жизнь, а значит, я давал много поводов Василию Николаевичу Данкову быть мною
недовольным и вызывать меня к себе в кабинет.
Это был более чем скромный кабинет. Не помню этого кабинета. Главное в
этом кабинете был Данков.