"Евгений Валерьевич Гришковец. Михалыч..." - читать интересную книгу автора

была синей изолентой. Молоток его на длинной ручке казался мне маловатым для
забивания больших и длинных гвоздей. Но гвозди заходили под его ударами
ровно и, как по маслу. И ещё молоток этот был с очень высоким, звонким, но
приятным деловым звуком. Топоров у Михалыча имелось два. Один большой,
другой маленький. Острые такие, приятно ложащиеся в руку, с почерневшими
ручками топоры. Я думаю, этим топорам было лет больше, чем мне.
Если топор на топорище начинал болтаться, Михалыч быстренько вытёсывал
клинышек и закреплял топор, ножовку он часто и быстро подтачивал. Но в
целом, он работал очень медленно. Я же просто таскал шифер и подавал ему.
Ещё я подавал ему гвозди и иногда нужный инструмент. Так и работали.
Михалыч периодически, видя мою усталость или неловкость, говорил
какие-нибудь странные вещи, которые никакого смысла не имели, но хохотал я
сильно. Заметив, что мне нравятся его прибаутки, и что я смешлив, он иногда
доводил меня просто до слёз.
- Женя, - сидя на крыше верхом и глядя, как я корячусь с листом шифера,
говорил он. А вас в университете немецкому языку учат ?
- Учат, - из-под шифера говорил я. - Но я изучаю английский.
- Ну, ауфидерзейн, тогда! Айне кляйне поросёнок вдоль по штрассе
пиздовал! - громко сообщал он.
Я чуть не падал от смеха, а он с удовольствием выпускал папиросный дым
изо рта и носа.
Когда нужно было отрезать кусок шифера не совсем простой формы, Михалыч
спускался вниз и пилил его на земле.
- Принеси, пожалуйста, во-о-н тот лист сюда, - говорил он мне,
спустившись.
- Сейчас принесу, - отвечал я и тащился за шифером медленно, уже
настроившись на михалычев ритм.
- Ой-ой! Не спеши так! Куда ты бежишь-то? Погода такая! Отдохни, всех
денег не заработаешь! - бубнил он мне в спину и наверняка улыбался.
После того, как я долго и медленно поднимал и ставил вертикально
тяжёлый лист шифера, потом укладывал себе этот лист на спину и долго нёс его
на указанное место, он бормотал: "Так, так его, молодец! Сюда, сюда. Клади
его. Аккуратненько! Вот так!"
Я укладывал шифер на траву. Он внимательно рассматривал его и как он
лежит. Потом отступал на пол шага назад, как в представлении всех обычных
людей делают художники, отступая от мольберта, чтобы лучше рассмотреть
картину. Он явно любовался и самим шифером и, главное, тем, как я его
положил. Потом он переводил взгляд на меня и заглядывал мне прямо в глаза.
- Талантливо! - восхищённо сказал он.
Я опять хохотал, а Михалыч только щурился.
Или, как-то раз, когда он попросил подать ему гвозди, я сходил к ящику
за гвоздями, поднялся к нему на крышу и протянул их ему, он взял гвозди у
меня не сразу, а рассмотрел их в моей руке, потом бережно взял левой рукой.
- Спасибо! - с какой-то невероятной благодарностью сказал он,
наклонился ко мне, пожал мне руку, которой я подавал гвозди. - Спасибо! -
покачал головой. - Хорошие! Молодец! - и подмигнул мне.
Обедали мы в сельской столовой. Это было строение с магазином и
столовой. Направо от входа в магазин, налево - столовая. В столовой сидели
только мужики. Их было немного и они, скорее всего, были какие-то водители,
по всей видимости, не местные, в смысле, откуда-то из этого района, но не из