"Джон Гришем. Покрашенный дом" - читать интересную книгу автора

за кухонным столом и читал Библию, готовясь к уроку в воскресной школе. Отец
был на заднем крыльце, наблюдал за грозой и пялился куда-то вдаль, за реку,
несомненно, уже беспокоясь насчет возможного наводнения.

* * *

Дождь закончился еще до того, как мы вышли из церкви. На дорогах была
сплошная грязь, и Паппи вел машину еще медленнее, чем обычно. Мы тащились и
тащились, иногда сползая вбок на ухабах и в лужах, которых было множество на
нашей старой проселочной дороге. Мы с отцом сидели сзади, в кузове, крепко
держась за борта, а мама с бабкой ехали впереди. Все были одеты в самое
лучшее. Небо прояснилось, над головой было солнце, оно уже начало припекать
мокрую землю, так что стали видны испарения, лениво поднимавшиеся над
стеблями хлопчатника.
- А денек-то будет жаркий, - сказал отец, выдав все тот же прогноз,
который предлагал нам каждый день, начиная с мая и до конца сентября.
Когда мы добрались до шоссе, мы с отцом встали и оперлись о крышу
кабины, чтобы ветер дул в лицо. Так было гораздо прохладнее. Поля были
пусты; даже мексиканцам не разрешалось работать в воскресенье. Каждый год в
период сбора урожая в округе возникали одни и те же слухи о неких фермерах,
тайком пробирающихся в поле и собирающих хлопок и в воскресенье. Лично я
никогда таких грешников не видел.
Многие вещи считались грехом в сельских районах Арканзаса, особенно
если ты баптист. Большую часть наших воскресных молений в церкви занимали
проповеди преподобного Эйкерса, громогласного и вечно рассерженного
человека, посвящавшего слишком много времени измышлению новых грехов. Я-то,
конечно, на его проповеди внимания не обращал - да и большинство ребят
тоже, - однако воскресное посещение церкви означало нечто большее, чем
просто проповеди и молитвы. Это было время общения друг с другом, время
обмена новостями и последними сплетнями и слухами. Это было праздничное
собрание, когда все пребывают в добром настроении или по крайней мере
притворяются, что пребывают. Какие бы заботы и беспокойства ни одолевали
мир - грядущие наводнения, война в Корее, скачущие цены на хлопок, - во
время церковных собраний все это отбрасывалось прочь.
Господь ведь вовсе не желал, чтобы Его народ о чем-то беспокоился,
вечно твердила Бабка, особенно когда мы находимся в Его доме. Это всегда
казалось мне крайне странным, поскольку она волновалась и беспокоилась
ничуть не меньше, чем Паппи.
Если не считать собственной семьи и нашей фермы, ничто другое не было
для нас столь же важным, как баптистская церковь Блэк-Оука. Я знал каждого
из ее прихожан, а они, конечно же, знали меня. Это была настоящая семья и в
хорошем, и в плохом смысле этого слова. Все в нашей общине любили друг друга
или по крайней мере утверждали, что это так. Если кто-то из членов общины
заболевал, пусть даже самой пустячной болезнью, на него тут же изливалась
вся христианская забота и все молитвы, какие только можно вообразить.
Похороны всегда длились целую неделю, превращаясь чуть ли не в святой
праздник. Осеннее и весеннее религиозные бдения планировались за много
месяцев, и ждали их с огромным нетерпением. По крайней мере раз в месяц
возле церкви устраивались общие обеды на воздухе - своего рода пикник,
трапеза для всех под сенью деревьев, - и они часто продолжались до вечера.