"Иржи Грошек. Реставрация обеда " - читать интересную книгу автора

поживиться археологическими открытиями. Опасаясь возмездия со стороны
родственников, мы выбирали древние захоронения, о которых потомки не
беспокоились лет этак двести. Можно сказать, что мы восстанавливали связь
поколений, но лучше об этом промолчать. Потому что потомки - люди
скользкие. Сегодня им наплевать на свою прапрабабушку, а завтра они требуют
вернуть ее побрякушки. Поэтому материальные ценности с опознавательными
знаками мы оставляли на месте раскопок. А все остальное национализировали и
продавали в собственной антикварной лавке. Особенно бойко шла торговля
древними рукописями, как целыми, так и старательно подпорченными. Одни
манускрипты сшивались, другие резались. На три, на четыре части - в
точности по количеству покупателей, желающих приобрести, например,
"Описание Эллады" или "Беседы Эпиктета". Стыдно признаться, "Сатирикон"
Петрония Арбитра мы разделили на сорок частей, и вряд ли когда-нибудь он
будет восстановлен в прежнем виде.
"Кабы попался ты нам на такие же плутни, трактирщик: Воду даешь ты, а
сам - чистое тянешь вино".
Одну главу мы продали Корнелию Тегету... В Помпеях этот предприимчивый
"меценат" построил уже несколько popinae, то есть целую сеть кабаков
среднего пошиба. Как поговаривали, достаток Корнелия Тегета зиждился на
махинациях со спиртными напитками. Поэтому я подумал, что наш разбавленный
"Сатирикон" придется ему по вкусу...
В десять часов ровно, как показывали солнечные часы на доме Евмахии, я
отворил дверь в харчевню Корнелия Тегета на улице Изобилия. Но вместо
запаха кислой капусты на меня обрушилась поперечная балка, откуда-то
сверху.
- Будь она неладна! - воскликнул Корнелий Тегет, вытаскивая меня из
груды мусора. - Третий раз прибиваем. Обустраиваемся. Зато посмотри - какая
красота вокруг! Ин-терь-ер!
Я, слегка приплюснутый, озирался по сторонам в надежде разглядеть свою
смерть, прежде чем она свалится мне на голову в виде какого-нибудь кирпича.
- А ты заметил, - поинтересовался Корнелий Тегет, - что поперечная
балка всегда падает плашмя, а продольная - протыкает насквозь! Правило
первое - не стой под Атлантом, а то промокнешь.
Тут Корнелий Тегет стал потрясать брюхом, и я догадался, что последняя
его фраза была шуткой, а танец живота - смехом.
- Приступим, - предложил неугомонный Корнелий Тегет, - к осмотру
помещения. Вначале познакомься с моими мальчиками.
И принялся хлопать по каждому из шести деревянных фаллосов,
размещенных при входе, поименно их представляя: "Шкряга", "Шняга",
"Каркалыга", "Шнырь", "Шмыга" и "Панта рей". Меня чуть не вытошнило на всех
разом, до того натурально они выглядели.
- Это называется - фаллозаборник! - добавил Тегет, весьма довольный
своими филологическими изысканиями. - Иначе говоря, раздевалка. Тут
посетители будут оставлять свою верхнюю одежду. Пойдем дальше...
А дальше следовала фреска, не располагающая ни к еде, ни к питью:
толстая баба, взгромоздясь на хрупкого юношу, пыталась выдавить из него и
завтрак, и обед. От этой картины веяло печалью и совращением малолетних,
поскольку неизвестный художник сконцентрировался на бабище, а для
полноценного юноши не хватило места.
- Писистрат из Самосаты, - уважительно обнародовал Корнелий Тегет имя