"Иржи Грошек. Помпеи нон грата" - читать интересную книгу автора

- Тогда спасибо! - поблагодарил я и поднялся. - Вернее, до завтра!
- Пожалуйста, - ухмыльнулась горгона. - И надеюсь завтра вас не
увидеть, потому что незачем! Вам надо сразу же идти в соседний кабинет.
Я направился к выходу, взялся за ручку двери и на прощанье в последний
раз обратился к горгоне:
- А можно задать вам один внеслужебный вопрос?
Она бросила взгляд на песочные часы, где до конца рабочего дня еще
оставалось несколько песчинок, и все-таки разрешила:
- Можно.
- Почему вы разговариваете со мной, как с мудаком? - осведомился я.
- По двум причинам, - нехотя ответила горгона. - Во-первых, вы мужчина.
А во-вторых, вольноопределяющийся пиит. Что вдвойне несерьезно. И как еще
можно с вами разговаривать?
- До свидания! - сказал я и вышел из кабинета.
"Когда государство создает благоприятные условия, из романтических
юношей получаются старые циники, а юные леди превращаются в закоренелых
потаскух. Хотя при чем здесь государство?" - подумал я.
После чего покинул здание Сената и Синода.
...На форуме кучковались туристы и таращились на Везувий. От нечего
делать я пристроился к группе скифов или германцев - черт их разберет,
потому что все варвары для меня на одно лицо. Вот женщины у них
непритязательные, в плане поразвлечься, а варварские штаны меня не
впечатляют. И мало того, что германцы пьют ячменный или пшеничный отвар,
превращенный посредством брожения в некое подобие вина, они вдобавок
поливают этим отваром скамью, на которую плюхаются в своих поросячьих
штанах, и липнут, как мухи. А некий сенатор, не буду называть его по имени,
однажды посетил германский гаштет, что открыли специально для туристов, так
после этого три дня не выходил из бани и слал оттуда "Нравственные письма к
Луцилию". Мол, я, как старший по званию педераст, наставляю тебя, Луцилий:
не посещай германских гаштетов! Там даже скамейки к заднице прилипают!
- Дядя мой, - рассказывал гид притихшим туристам, - уже погрелся на
солнце, облился холодной водой и закусил, как вдруг мать моя показывает ему
на облако, необычное по величине и по виду! Оно по своей форме больше всего
походило на пинию, вверх поднимался как бы высокий ствол, и от него во все
стороны расходились как бы ветви...
Это гид наизусть и нараспев читал шестнадцатое письмо Плиния Младшего,
адресованное Корнелию Тациту, после которого, собственно, все и началось -
мир обезумел, а мы нашли себе оправдание, что никак не можем оправиться
после ужасной катастрофы.
- Облако, - продолжал гид, - от собственной тяжести стало расходиться в
ширину. Местами оно было яркого белого цвета, местами в грязных пятнах,
словно от земли и пепла, поднятых кверху. Явление это показалось дяде,
человеку ученому, значительным и заслуживающим ближайшего ознакомления...
Туристы по-прежнему таращились на Везувий и ждали новое извержение, как
было обещано Плинием - "в девятый день до сентябрьских календ, часов около
семи...". Однако Священная Гора не издавала ни вздоха, ни звука, ни пука. А
наоборот - благоухала, потому что была сплошь покрыта буйной растительностью
и чувствовала себя превосходно.
- А почему подобного явления теперь не наблюдается? - спросил
нетерпеливый германский турист.