"Давид Гроссман. Львиный мед Повесть о Самсоне" - читать интересную книгу автора

Возможно и такое: в борьбе со львом его ужаснула собственная
нечеловеческая мощь, которая впервые вырвалась на волю и открыла то, что в
нем таилось. И это потрясение воздвигло преграду между прежним Самсоном и
новым, "что мощнее жизни" и отличается от породы человеческой.
Не следует забывать и о том, что мать с отцом ощутили отчуждение от
Самсона, когда тот еще был во чреве. Так он лишился первоначальной
родительской поддержки и оказался навсегда обречен на сомнения по поводу
собственной природы. А сделав еще один шаг, можно предположить, что тот, кто
осужден сомневаться в себе, начнет колебаться не только по поводу того,
"законный" ли он сын своих родителей: веки вечные будет жить в его душе
сомнение, "законный" ли он сын семьи человеческой.
Он приходит в Фимнафу, вновь встречается с избранной филистимлянкой и,
конечно же, тайно ее изучает, наблюдая, как отнесутся к ней родители.
Рассказчик опять подчеркивает, что и после этой встречи "она понравилась
Самсону". Читатель, знающий, что эта любовь - лишь возможность для Бога
покарать филистимлян, размышляет над щемящим различием между влечением
Самсона и намерением Господа.
Два дня спустя (или, возможно, по прошествии целого года, как
предполагают некоторые исследователи) Самсон снова возвращается в Фимнафу, а
по дороге сворачивает взглянуть на "труп льва". Да, он именно "зашел
посмотреть труп льва", то есть специально сделал крюк, свернул с дороги,
ведущей к будущей жене, чтобы еще раз увидеть мертвого зверя.
Нетрудно понять, почему ему захотелось вернуться и насладиться
воспоминаниями о героических минутах, живущих в его памяти. Но можно также
предположить, что он заглянул туда через два дня (или через год), поскольку
уже не уверен, действительно ли с ним случилось столь невероятное событие.
Перед тем как отправиться к женщине, он испытывает потребность вернуться
туда, где совершил этот подвиг, чтобы получить подтверждение собственной
мощи.
Он стоит перед мертвым львом и видит: "...вот, рой пчел в трупе львином
и мед. Он взял его в руки свои";
Давайте взглянем на него: снаружи - мужчина-богатырь, а внутри -
лакомка-ребенок. (Как удивительна и трогательна эта разница между огромной
физической силой и душой, чуть детской и незрелой!) Идет себе и ест,
лакомится; потом пришел домой, к папе с мамой, угощает их медом, "и они
ели"; наверное, прямо с его ладони. Какая сцена, чудная и чувственная!
Но разве нельзя предположить, что, пока идет Самсон своей дорогой и
лакомится медом, ему начинает открываться нечто новое? С этого момента в
течение всей его жизни оно будет приобретать все более четкие очертания;
пока Самсон идет домой, в его душе рождается откровение, связанное с видом
львиного скелета, вкусом меда и чувствами, пробужденными филистимлянкой, к
которой он шел...
Возможно, когда открылось Самсону это диковинное зрелище - лев, а
внутри него - мед, его пронзило осознание могучего смысла и символики этой
яркой картины. Возникло новое восприятие и понимание мира - под стать целой
философской концепции.
Он смотрит на льва и собравшийся в нем мед. Он, конечно, потрясен; и
это зрелище ляжет в основу загадки, которую он вскоре задаст на своей
свадьбе. Он сам создал эту невероятную картину, убив льва. А по следам его
деяния прилетели пчелы, построили во льве свой улей и произвели мед; и