"Василий Семенович Гроссман. На вечном покое" - читать интересную книгу автора

Хорошо потрудиться на свежем воздухе, посадить цветы, выдернуть побеги
ненужных растений, пронзивших могильную землю.
Куда пойти в воскресенье? В зоопарк, в Сокольники? На кладбище приятней -
неторопливо поработаешь, подышишь свежим воздухом.
Жизнь могуча, и она вторглась в кладбищенскую ограду, и кладбище
подчинилось, стало частью жизни.
Житейских волнений, страстей здесь не многим меньше, чем на службе, в
коммунальной квартире или на расположенном рядом рынке.
- Конечно, наше Ваганьковское не Новодевичье, но здесь тоже не последние
люди лежат - художник Суриков, составитель словаря Даль, профессор
Тимирязев, Есенин... Есть и генералы, и старые большевики, Бауман, шутите, у
нас похоронен, ведь целый район столицы носит его имя... герой гражданской
войны легендарный начдив Киквидзе тоже у нас. А при царизме здесь не только
купцов, случалось, и архиреев хоронили.
Трудно получить место на Ваганьковском кладбище, не легче, чем, приехав из
провинции, прописаться на постоянно в Москве.
И доводы, которые приводят мужчине с темно-красным лицом, в кубанке и
сапогах, в кожанке на молнии, родственники покойников такие же, какие
выслушивают ежедневно работники паспортного отдела московской милиции.
- Товарищ заведующий, ведь тут его старуха мать, старший брат, ну как же,
ну куда же ему в Востряково.
И заведующий отвечает так же, как отвечают в столичном паспортном отделе:
- Не могу. Имею специальное указание Московского Совета, понимаете - лимит
исчерпан, не всем же на Ваганьковском, кому-то надо и в Востряково ехать.
Особенно строго было на Ваганьковском перед Всемирным фестивалем молодежи
в 1957 году. Прошел слух, что верующие участники фестиваля побывают на
Ваганьковском, - работники кладбища с ног сбились, наводили порядок,
готовились к молодежному фестивалю.
Досталось особенно крепко в эти дни нищим, - поющим, согнутым, шепчущим,
трясущимся, инвалидам Великой Отечественной войны, слепцам, глупеньким... Их
прямо с Ваганькова милиция вывозила машинами. Имелось спецуказание.
В кладбищенской конторе в эти дни посетителям говорили:
- Отбудем фестиваль, тогда приходите.
Но миновал фестиваль, и жизнь принарядившегося кладбища вошла в обычную
колею.
И снова у заведующего и его ближайших помощников просят:
- Местечко бы...
Но что поделаешь - места на Ваганьковском мало, а покойники "все прибуют
да прибуют". И никто не хочет в Востряково.
Люди убеждают, грозят, плачут.
Одни приносят справки, ходатайства от учреждений, от общественных
организаций - покойник незаменимый специалист, прекрасный общественник,
персональный пенсионер республиканского значения, имеет военные заслуги,
дореволюционный партстаж.
Другие норовят блатовать, мухлюют, и контора их разоблачает:
- Вы указали, что хотите ее захоронить рядом с мужем, а, оказывается, это
ее самый первый муж, она два раза после него замужем была. Все же надо
совесть иметь.
Третьи ищут, кого бы задобрить взяткой, богатой выпивкой. Одни хотят
сунуть начальству, другие стремятся подмазать простых людей с лопатами.