"Василий Гроссман. Четыре дня" - читать интересную книгу автора

платок хлопал, как крылья черной птицы.
Она была полна безумия, и казалось, что ее отчаяние могло заразить не
только живых людей, но и камни, по которым она бежала сюда.
Но доктор, видевший страшную смерть в тихих комнатах и светлых
больничных палатах чаще, чем воины видят ее на поле сражения, остался
спокоен.
- Да перестаньте кричать, - сказал он и замахал руками, - если каждый
больной станет так звонить, то на вас звонков не напасешься. И зачем,
спрашивается, вы ворвались в столовую?
Женщина посмотрела на него расширенными глазами. Ведь только
сумасшедший может говорить про звонок и столовую, когда в мире случилось
такое ужасное несчастье. Все спокойные люди были
безумны. Кричать и выть должны они, ведь ее сын погибает.
- Доктор, идемте, доктор, идемте! - исступленно говорила она и тащила
его за рукав.
- И я пойду с вами, - сказал Москвин, увидев нерешительность доктора.
- Отлично, веселей будет возвращаться, - сказал доктор, - вы пойдете
в качестве фельдшера.
И Марья Андреевна дала Москвину докторский пиджак с широкой перевязью
Красного креста.
Доктор собирался безмерно медленно, а в коридоре он вдруг остановился и
начал брюзжать:
- Вы имейте в виду, что во всем городе есть один безумец-врач, который
выходит из дому вот в такие дни. Озолотите Свидлера, чтобы он сегодня
перешел через улицу, или пусть Дукельский пойдет к вам за тысячу рублей.
Дукельский, который моложе меня на четыре года, а я вот, рискуя жизнью,
хожу.
Пустые улицы казались особенно широкими, а дома с закрытыми окнами и
наглухо забитыми парадными дверями стояли точно шеренги серых людей,
ожидающих казни.
- А-а-а-а-а... -протяжно кричали привокзальные кварталы.
- Доктор, доктор, скорее, - всхлипывая говорила женщина и тянула его
за рукав.
- Да не могу я с моим миокардитом бегать, как козел, - сердился он.
-- Если вы хотите скорее, нужно было извозчика достать.
А когда они подошли к нужному переулку, доктор сказал:
- Подождите секунду, - и, зайдя за угол, остановился у стены.
- Боже мой, боже мой, - шептала женщина и каждый раз, заглядывая за
угол, всплескивала
руками.
Доктор стоял за углом так долго, что Москвин подошел посмотреть, не
уснул ли он, прислонившись головой к стене.
- Вот это припас, - проговорил он и вдруг услышал, как за воротами
кто-то шепотом говорил:
- Это доктор, доктор, я его узнаю.
Должно быть, самооборона смотрела на них через щели в досках. Наконец
они подошли к одной калитке, Москвин остался ожидать во дворе, а доктор с
женщиной поднялись по черным железным ступеням кухонной лестницы.
Доктор пробыл в доме недолго, скоро он спустился вниз, и Москвин
спросил его: