"Алеш Гучмазты. Матрона " - читать интересную книгу автора

Джерджи, бедняга, вернулся с войны - привезли его, как срубленное
дерево. Не стоял на ногах, мог только лежать. Так и лежал целыми днями.
Когда чувствовал себя получше, выползал с чьей-нибудь помощью на веранду.
Иногда и сам, едва передвигая костыли, мог сделать несколько шагов. Глядя на
него в такие минуты, она едва ли не криком кричала: как же ей жить с таким
мужем? Она ведь совсем еще молодая, неужели ей суждено всю жизнь страдать,
глядя на него, и терпеть? Терпела год, второй, третий, четвертый... Сколько
же можно? Каждая клеточка ее тела, казалось, вопила о своей муке, от
какой-то непонятной болезни под кожей набухали странные жилки, до чего ни
дотронься - все зудит, все раздражено. Ей чудилось по ночам, что ее пытают
щекоткой, и когда это начиналось, сначала было даже приятно, но потом -
врагу не пожелаешь такого! - она начинала вертеться во сне, кричать и
просыпалась вся в холодном поту. Иногда появлялось неведомое дотоле,
пугающее ощущение: что-то теплое, вязкое вползало в ее суставы, распирало,
вызывая ломоту, прорывалось, шло по всему телу и выходило в кончики пальцев.
Не помня себя, она изо всех сил скребла стол, дверь, дерево, землю - все,
что под руки попадалось, пытаясь унять кошмарный зуд, и в голове у нее
мутилось, ноги подкашивались, и она не помнила потом - была ли в сознании
или в обмороке. Она понимала причину своих мук, но...
А муж ее, бедолага, был жив только до пояса, а ниже - парализован,
полутруп, получеловек.
В эти недобрые времена и заявился к ним Цупыл. Пришел, чтобы купить у
Джерджи ненужное ему теперь седло.
Джерджи терпел свою муку, и нервы его не выдерживали ни малейшего шума.
Поэтому она и накрыла стол для гостя не в комнате, а во дворе, на кухне.
Цупыл, наверное, еще помнил тот случай на сенокосе и, когда встречался с ней
взглядом, в глазах его загорались лукавые огоньки. И она, конечно,
вспомнила...
На кухне не было стульев, и ей пришлось - с охотой, надо признать, -
сесть рядом с ним на скамью.
- Ты тоже выпей! Давай, выпей чарочку! - стал упрашивать он.
Она отказалась.
- Ну где это видано - пить одному! - Цупыл, шутя вроде бы, обнял ее за
плечи, притянул к себе и поднес рог с аракой к ее губам. От прикосновения
мужской руки в глазах у нее потемнело, и это не укрылось от него. Недолго
думая, он поцеловал ее в повлажневшие губы. Лишь несколько месяцев знала она
мужскую ласку, а лишена ее была уже столько лет, и все эти годы копилась в
ее теле нерастраченная страсть, буйная, ищущая выхода. Словно избавившись от
жестких пут, тело ее рванулось к земной радости, удовлетворенный мир смеялся
весело и оглушительно - природа! - и душа ее оплакивала супружескую
верность, и все смешалось в пьянящем полете - горе и радость, - и обрушился
на нее золотой дождь...
И в этот момент открылась дверь и появился Джерджи. Тот самый, что не
вставал с постели и даже с костылями не мог доковылять до веранды. Теперь же
у него словно крылья выросли - и с постели поднялся, и на веранду вышел, и с
крыльца спустился, и через двор прошагал, и все это бесшумно, как
привидение.
Единственным звуком был скрип кухонной двери, и Цупыл, надо отдать ему
должное, среагировал мгновенно - вскочил и шмыгнул мимо Джерджи во двор. А
на Матрону все еще лился золотой дождь, и она не сразу поняла, что