"Вячеслав Жуков (Джеймс Гудвин). Сердце дурака" - читать интересную книгу автора

лет тому назад. Тогда мы с Холмсом и выследили команду Черного Эскимо. Как
сейчас помню последние слова Эскимо: "Я любил людей и мороженое". За день до
того, как ему продырявили голову, он выпустил всю обойму в продавца мороженого
лишь только за то, что парень не пропустил его без очереди раньше отряда
Октябрятских Сирот. На следующий день после смерти Черного Эскимо уголовники
устроили торжественные похороны своего босса, разбившись на отделения
холодного и горячего оружия, золотушников, настаканников, законников,
сутенеров и прочих сливок преступного мира. Они прошли маршем через весь
город. Ну, разумеется, демонстрацию, зарегистрированную в мэрии, охраняла
полиция. Кстати, мэр предупредил Холмса и меня, чтобы мы на время исчезли.
Этому можно было поверить, особенно после того, как Холмс вышел на связь
начальника полиции города с законниками. И мы исчезли, заменив кладбищенских
землекопов из церковной бригады. Больше двух месяцев Холмс и я вкалывали
подмастерьями небесной канцелярии, отправив в лабораторию смерти еще двадцать
уголовников, погибших после кончины босса в борьбе за власть. Бригадный
староста развлекал нас разными историями из своей богатой кладбищенской
практики. Само собой, о вампирах, вурдалаках, о похитителях трупов, живьем
закопанных, скелетах и призраках. Вскоре и мы стали в это верить.

Однажды готовили мы на пятом километре могилу для богадельни. Стемнело.
Земля там - дрянь, камень и глина. Мы подзадержались. Так вот, как-то
незаметно возле нас появилась парочка - молодые такие ребятки. Ну, это не
редкость, кладбище давно служит и смерти, и любви. Мы на них внимания не
обращаем, дело делаем. Только слышу я, парень своей подруге и говорит: место,
мол, здесь хорошее, ветреное, да и до холма рукой подать, и показывает на
Ведьмин холм. Успел я краем глаза заметить, как между рукой парня и холмом
искра проскочила, но виду не подал, согнулся и больше в ту сторону не смотрю.
А девушка нежным, хрустальным голоском просит нас: не копайте, мол,
пожалуйста, глубоко, а то нам трудно вставать. Билл - здоровый дубина -
засмеялся: "Кончайте шутить, детишки, и проваливайте отсюда
подобру-поздорову". Ну, они как стояли, так и исчезли в тумане. Глубже мы
больше не копали, подравняли только могилу. Биллу староста сказал: "Давай,
парень, выбирай - либо пешком назад топаешь, либо - вот тебе ключ - езжай
один". Билл усмехнулся, взял ключ и был таков. С тех пор ни автобуса, ни
Билла. Иногда с Ведьминого холма мы слышали звуки автобусного матчиша, или
полоснет оттуда светом автомобильной фары. Но, черт его знает, может быть, это
охранка имперская развлекалась? Взяли они за моду там пикники устраивать.

Мы с Холмсом продолжали ждать результатов расследования президентской
комиссии по нашим материалам о коррупции среди высших полицейских чинов
города. Однако комиссия не торопилась, и мы отсиживались в тиши кладбищенской
благодати. Как-то раз Холмс сказал: "А что, работка мне эта нравится. Нет тебе
ни судов, ни волокиты, ни пуль, ни мордобоя. Жаль, правда, и президента нет.
Пока. Чтобы, в конечном итоге, оправдался его девиз: "Смерть одного -
трагедия, смерть миллионов - статистика".

Вскоре дело по старой специальности нашлось нам и здесь. Церковная бригада
готовила могилы по километровым участкам в южном и западном направлении.
Обычно на одном участке работали около месяца. Как раз через неделю после
нашего вступления в союз гробовщиков бригада закончила очередной участок и