"Тонино Гуэрра. Параллельный человек" - читать интересную книгу автора

чувствуется моя рука. С первого взгляда и не поймешь, что это писал я. У
меня почерк с нажимом, в нем чувствуется глубина: Я могу часами рассуждать
о каждой своей заметке, оставленной на бумаге или на стене. Мои знаки не
летучи, не прозрачны. В них что-то есть от укола граверной иглы. Вот и по
этим страницам тоже словно прошелся гравер. И еще я заметил: на всех
страницах, от первой до последней, речь идет об одном и том же, есть вроде
какая-то общая идея. Сначала простые черточки, - прямые или закрученные
спиралью, - в каждой линии на всем ее протяжении словно бы трепет. Потом
несколько страниц - одни точки. За ними палочки, как в прописях
первоклашек. Дальше - гласные. Целый лист "а" строчных и "А" прописных, и
так чуть ли не весь алфавит целиком. Хотя и не в алфавитном порядке. А вот
и слова: "рука", "нога", "рот", "лодыжка". Наконец, фразы: "Сегодня
кусались шерстяные носки", "Средний палец правой руки проковырял дырку в
кармане брюк", "Пуговица с наволочки впилась в ухо". И тому подобное. Да
разве это я написал? Когда? Честно говоря, на мгновение мне стало страшно.
Ну да ладно, ведь это все руки. Назовем это дневниковыми записями рук,
сделанными в минуту полной моей прострации. Или тогда, когда я был
погружен в сон, тело мое бодрствовало. Ничего не поделаешь, пришлось
согласиться, что эти догадки соответствуют действительности. В правом
кармане зеленых вельветовых брюк и в самом деле дыра. От пуговицы с
наволочки и впрямь уши болят. И т.д. и т.п. Столько мелочей, на которые я
и внимания не обращаю: их не заметишь, да и не уследишь за всеми, так мало
значения им придаешь.
Кажется, вечером того же дня, когда нашел я блокнот, или, может, на
следующий день Поверенный вдруг решил прервать свой добровольный домашний
арест. И вот он снова такой же, каким я узнал его в первые дни. Улыбчивый
человек. Мы вместе выходим из дома. Он пригласил меня в театр - в ризницу
церкви где-то в Виллидже. Одноактная драма без слов. Все понятно и без
перевода. Потому, думаю, он и привел меня сюда. Или этим спектаклем он
хотел сообщить что-нибудь о себе, объяснить, например, отчего у него нервы
не в порядке. То и дело с довольным видом обращал он мое внимание на
какой-нибудь эпизод пьесы. Иногда опережал события на сцене, давая понять,
что видит ее не первый раз. Часто по ходу действия меня посещали раздумья
об этом человеке, о том, как все связано в жизни. Иногда мне казалось:
поиски фонтана Банк нарочно ему поручил, чтобы вылечить от нервного
истощения. Но скорее всего я не прав. Вся сцена в черных кулисах. Наконец
на сцене появился человек, в руках у него знамя. Полотнище прорвано, флаг
как будто бы американский, а впрочем, похож на все флаги мира. Человек
счастлив, он глядит в зал, размахивает флагом. Сбросил на землю свой
вещмешок, слышно, как в нем что-то звякнуло - солдатская фляга, котелок,
ложка и кружка. Этот звук отзывается болью, в нем голос войны или просто
скитальческой жизни. Он встал спиной к залу, что-то ищет в мешке. Потертые
джинсы и кеды, которые ему велики. Снова махнул раз-другой своим флагом.
Слева, скользя по подмосткам, к нему приближается белый куб. Он
пружинистый, словно резиновый, будто светится изнутри, словно в нем
зажжена лампа и сзади подсветка. Человек замечает движение куба, тот
надвигается на него, занимая полсцены. Высота куба метра полтора. Человек
не оробел, он кладет свое знамя на куб, будто это огромный камень, и
продолжает заниматься своим делом. Подвесил котелок к треножнику, делает
вид, что разводит костер. Снял котелок с огня. Ест. Прислонился спиной к