"Тонино Гуэрра. Параллельный человек" - читать интересную книгу автора

представить себе черный собор - развалины греческого храма, почерневшего
от огня.



6


Единственное, что теперь меня заботит: как поладить с собственным
телом. Вчера наконец я выдержал экзамен на медлительность. Объясню, в чем
дело: я попытался заставить себя совершать действия в замедленном ритме. В
городе, конечно, я вел себя как обычно. Но поведение изменялось с
приближением к тому месту на пляже, где я поставил столбы из жестянок.
Настолько резко сбрасывал скорость, что проходило несколько секунд, прежде
чем нога опускалась на землю. Руки, следуя за поступательным движением
тела, исполняли свой аккомпанемент в таком же медленном темпе. Поставив на
землю правую ногу, я всем корпусом подавался вперед, поднимал левую и
толкал ее до тех пор, пока она не касалась песка. Потом то же самое
проделывал правой, затем опять левой ногой. Нелегко приходилось. Зато
придавало бодрости. Наконец я медленно опускался на песок. Снимал ботинки:
сначала один, потом другой. И вот, повернув корпус на три четверти, прятал
их в тень колонны. Я заметил, что тело, особенно руки и ноги, прекрасно
умеет начинать и заканчивать любое движение. Но пребывает в
нерешительности в промежуточные моменты, когда выполняемое действие
находится как бы на полпути к намеченной цели. Поэтому, прежде чем уложить
ботинки на землю, я попробовал научить руки двигаться в воздухе так, будто
перед ними обозначен целый ряд промежуточных пунктов. Медлительность, как
известно, дезориентирует, лишает жест памяти. Да, но сначала нужно было
определить эти пункты в пространстве, двигаясь от одного к другому. Одним
словом, научиться задерживать руку в полете. Сделать ее перемещение
непрерывным и последовательным. Зафиксировать воображаемый этап, который
предстоит преодолеть руке прежде, чем она достигнет следующего, и так
далее до тех пор, пока ботинок не окажется на песке. Добиться того, чтобы
и замедленное движение выглядело естественно, - задача чрезвычайно
сложная. Но я чувствовал: тело относится ко мне со вниманием и любовью. В
общем, оно развлекалось.
На следующий день остановился я метрах в ста от жестяной колоннады. И
прежде я иногда задерживался здесь, чтобы взглянуть на общий вид
конструкции, потом отправлялся на свое обычное место. Однако на этот раз я
сел на песок и стал пристально смотреть на колонны. Пристально - значит,
долго. Попытка созерцания. Солнце стояло в зените; тень, отбрасываемая
колоннами, была в три-четыре пальца шириной. Всех колонн я не видел.
Задние были скрыты стоящими впереди. Другие, учитывая угол зрения,
образовывали косую линию. И тут я понял: утро будет особенным. Голова ушла
в пустоту, Наверно, я еще не до конца проснулся. Сосредоточился; мой
взгляд неподвижен. И вдруг происходит странное: тени начинают расти. Вижу
я их движение. Как будто за какие-нибудь десять минут солнце умудрилось
проделать свой путь по небосклону и стало клониться к закату. Внезапно
тени исчезают, я встаю, уже стемнело. Несколько дней не давал я себе
покоя: неужели возможно подобное? В том, что я провел на песке семь-восемь